Добраться до написания поста с каждым днём становится всё труднее и труднее. Много всего навалилось, а из-за работы не хватает ни времени, ни сил. Буду стараться разгрести всё за несколько дней.
Бабушка Алины, Полина Михайловна, которой было 95 лет (!!), скончалась в четверг на той неделе. Уже некоторое время она тяжело болела, а чуть позже её выписали из больницы, причем частной, и отправили домой. Она долго мучилась, и когда Слюсарь писала нам про это в конференцию, я честно не думал, что на уйдет так быстро. Но наверное, это и к лучшему. "Она вернулась домой, побыла с нами и ушла". В воскресенье состоялись похороны. В час был вынос, и тогда мы, наконец, увидели нашего Слюсаря. Сердце защемило, когда она будто из неоткуда предстала перед нами, в черном платке и со слезами. Она ведь такая тоненькая, легкая. И в тот момент казалась по-настоящему хрупкой. Я держала её свободную руку, потому что найти подходящих слов я не мог.
Знаете, был такой прикол, и даже фото, насколько помню, что утешать ты способен только с помощью швабры, которой издалека поглаживаешь лежащего на полу несчастного. Вот это вообще хреново. Хреновее не бывает, когда не то что не можешь, а не знаешь, какие слова подобрать. Как обнять, успокоить. В такие моменты особо остро жалеешь, что нет способа передать поддержку через мысли.
Рыжик плохо себя чувствует на кладбище, и мы остались ждать до трёх часов, чтобы потом пойти в Отрар, уже на поминки. Мы с ней тоже давно не виделись. Вспомнил тогда, что в последний раз был на похоронах тремя годами ранее. А самые первые произошли когда мне было девять. Мой психотерапевт, первая и последняя, которая знала свою работу и могла мне помочь, отравилась. Тогда мне сказали так. Сейчас, раздумывая об этом, я начинаю сомневаться. А может, и вправду из-за отравления. Она была молодая, может, чуть за тридцать. Я помню её прическу каре, и светлые, желтоватые волосы. Самым жутким было то, что на нашем последнем сеансе она сказала мне, чтобы я не боялась ей довериться, ибо "все твои тайны останутся со мной". Так и вышло. После неё я побывал по курсу лечения у ещё двух специалистов, мерзких и отвратительных, совершенно скучных и бестолковых, только и умеющих, что выписывать лекарства. Тогда я и начал по ней скучать. Она была хорошей.
Всё это закончилось. И Алина начнет возвращаться к привычной жизни, но по-прежнему уже не будет. Я открыл для себя, что вот оно - горе, так сильно нарушает жизнь. Не кидайтесь палками, но даже в повседневных вещах. Даже в самой банальной переписке. Мы будем подбирать слова, и ещё долго, внимательно будем наблюдать за её настроением и самочувствием. Будем пытаться обходить стороной некоторые темы, черный юмор под запретом, ибо я очень хочу, чтобы она снова улыбалась как прежде. Я очень не хочу снова увидеть как она плачет. Это не те слезы, которые я видел, когда она окончила школу. Я даже не предполагал, как может быть больно ТЕБЕ, когда так больно твоему другу.
Хочу, чтобы у неё всё наладилось. Это останется с ней, и никуда не уйдёт, но пусть она снова вольется в привычный ритм жизни.