31 августа 2014 года в31.08.2014 17:22 0 0 10 1

Это была она. Это была Тереза.

<…> Воздух в хибаре был прохладный, чуть ли не влажный. Чудесное ощущение. Сделав три шага, он остановился и прислушался. В кромешной тьме слышалось её тихое дыхание.

— Тереза! — воскликнул он вслух, подавив искушение позвать её мысленно. — Тереза, что происходит?

Нет ответа. Но он услышал, как она коротко вздохнула, а потом придушенно всхлипнула. Пыталась скрыть от него, что плачет?

— Тереза, пожалуйста… Я же ничего не знаю — что случилось, что они с тобой сделали? Но вот я, здесь. Просто сумасшествие какое-то! Ну поговори со…

Он не договорил: что-то чиркнуло, и во тьме вспыхнул огонёк. Томас прикипел взглядом к руке, держащей спичку. Огонёк медленно, осторожно опустился и зажёг свечу, стоящую на маленьком столике. Когда рука помахала в воздухе и спичка потухла, Томас наконец поднял глаза и увидел её. Он был прав. Но восторг, охвативший его при виде Терезы, длился недолго, сменившись недоумением и болью.

Т ереза была чистой, очень, очень чистой. Томас ожидал увидеть её в лохмотьях, такой же запылённой и пропотевшей, как и он сам — после всего этого времени в пустыне. Думал, что её чёрная грива сваляется в колтун, а лицо покроется волдырями от солнечных ожогов. Ничего подобного! Чистая, свежая одежда, шёлковые блестящие волосы падают на плечи… Она была ещё прекраснее, чем в Лабиринте, чем в любом из жалких обрывков его воспоминаний, которые ему удалось вытащить из тёмной пропасти забытья во время Превращения.

Но в её глазах сверкали слёзы, нижняя губа дрожала, опущенные руки тряслись. Она узнала его, это несомненно! Она не забыла его! Но вместо счастья в её взоре отражался только невыразимый ужас.

— Тереза, — внутренне холодея, прошептал он. — Что с тобой?

Она не ответила, но её глаза сделали быстрое движение в сторону, и так же быстро вернулись к нему. Две слезы скатились по её щекам и упали на пол. Губы задрожали ещё больше. Грудь сотрясалась от еле сдерживаемых рыданий.

Томас шагнул вперёд, протягивая к ней руки.

— Нет! — вскрикнула она. — Не подходи!

Томас встал, как вкопанный — как будто что-то тяжёлое жестоко ударило его под дых. Он поднял руки перед собой:

— О-кей, о-кей, Тереза… — Он не знал, ни что говорить, ни о чём спрашивать, ни что ему делать. Внутри у него словно что-то сломалось, и это зловещее чувство росло, усиливалось и грозило задушить, комом набухая в горле.

Он застыл, опасаясь снова вызвать у неё взрыв гнева. Ему оставалось лишь одно — неотрывно смотреть ей в глаза, пытаясь взглядом перелить в неё свои чувства, и умолять сказать ему хоть что-нибудь. Ну хоть что-нибудь!

Они очень долго стояли молча. Она дрожала всем телом и, казалось, боролась с чем-то недоступным глазу… Где-то он уже такое видел…

Гэлли! Так вёл себя Гэлли сразу после их побега из Лабиринта — когда он вошёл в подземный зал с той женщиной в белой блузке. Перед тем, как убил Чака.

Томас понял: если он сейчас не заговорит, то просто взорвётся.

— Тереза, я думал о тебе каждую секунду после того, как они забрали тебя. Ты…

Она не дала ему закончить. Рванулась вперёд, и, сделав два больших шага, протянула руки, охватила его плечи и всем телом прильнула к нему. Потрясённый, Томас обнял её и сжал с такой силой, что у неё, кажется, перехватило дыхание. Она обвила руками его голову, затем взяла в ладони его лицо. Она хотела, чтобы он смотрел на неё.

Они поцеловались. Что-то словно взорвалось и загорелось у него в груди. Горели недоумение, напряжение и страх. Горела боль, владевшая им всего несколько минут назад. На короткое мгновение он почувствовал, что мир исчез, что ничто больше не имеет значения, и никогда не будет иметь.

Но она вдруг отпрянула. Отступала, пока не уперлась спиной в стену. На лице снова отразился ужас — словно оно подчинялось не ей, а какому-то злому демону. Она зашептала, торопливо, взахлёб:

— Уходи, Том. Вам будет лучше… держаться от меня… подальше. Не возражай. Уходи. Беги! — При последних словах видно было, как она вся напряглась — с таким трудом они ей дались.

Ещё никто и никогда не наносил Томасу такого сокрушительного удара. Боль была ужасающая. Но ещё больше поразило его то, что он сделал в следующий момент.

Теперь он чувствовал Терезу, всё его существо вспомнило её. И ещё он понял: что-то здесь было очень и очень не так, гораздо хуже, чем он представлял себе поначалу. Если он останется, начнёт возражать, принуждать пойти с ним — это будет всё равно что свести на нет усилия, потребовавшие от неё невероятного напряжения воли — усилия, которые понадобились ей, чтобы ослабить чужой контроль и послать ему предупреждение. Он обязан поступить так, как она просит.

— Тереза, — прошептал он. — Я найду тебя.

Чувствуя, что из глаз вот-вот готовы брызнуть слёзы, он отвернулся и выбежал в ночь.

Дж. Дашнер. " Сквозь Топку", глава 21.

Комментарии

Зарегистрируйтесь или войдите, чтобы добавить комментарий

Новые заметки пользователя

UNA-MATTINA — Счастье счастливое

98

To All the Boys I've Loved Before Всем парням, которых я любила раньше Год: 2018 Страна: США Слоган: «...

83

10. О чем вы больше беспокоитесь: сделать вещи правильно, или сделать правильные вещи? Раньше бы я ответила "сделать вещи правильно", но...

83

7. Вы делаете то, во что верите, или пытаетесь верить в то, что делаете? - пытаюсь верит в то, что делаю 8. Если бы в среднем человече...

89

Эй, б'армен! налей-ка мне пинту надежды. ты знаешь, я очень устал. я тысячу лет шёл в ночи среди снежных, надменных, пугающих скал. ...

83

4. Если работа завершена, все сказано и все сделано, чего было больше — разговоров или дел? Я думаю, и того, и того. Для меня ва...

83

Когда вы последний раз улыбались широко, от всей души ? Не наигранно, а от того, что вам хорошо? Я стояла и ждала ответа работника почт...