И до сих пор, наверно, верит в Санта Клауса,
Порою щурится, как будто от усталости,
Меняет строчками рифмованными статусы,
Порой погладит, как бездомного кота, - из жалости.
В глазах - две тонны пустоты и два секрета.
И так же, как и ты, возможно, любит лето.
Любит сидеть, поджав колени, до рассвета.
И не понять, что ей нужней, - секс или сигарета.
Порою кажется, что для того в постель ложится,
Чтоб ты угадывал всю ночь, что же ей снится.
Смеется громко, тихо плачет, редко злится.
Ты часто слышишь, как ей хочется напиться.
Не помнит имена всех своих "бывших",
Зато прекрасно знает, как устроены те крыши,
Которые ты проверял, считая, что не слышит,
На безопасность. Уходила: выше, выше…

Смотрит как будто сквозь. Не бьет тарелки и не строит планы.
Слегка подлизывается к твоей маме.
И хрен поймешь, какие у нее там раны,
Она сама навряд ли знает, как ни странно.
Спокойно врет, включает фарс: переиграла -
Антракт. Пожмет плечами - и с начала.
Порою кажется, что лучше бы молчала.
Во сне сминает беспокойно одеяло,
Любит побыть одна, философов и музыкантов.
Загадочно твердит, что ненавидит Канта,
Если спросить, за что, смущается и мнется -
Посмотрит, помолчит - и рассмеется.
Мечтает покурить на Эвересте,
Пить Hennessy в горах и пиво на НАШЕствии,
В кого-то влюблена - уже не помнит.
Что-то рассказывает - и, возможно, гонит.

Верит в гаданья, но не верит гороскопам.
Когда-нибудь уедет в Питер автостопом.
Она сошла б с ума, наверно, смело бы.

Она тебя не любит. Но хотела бы.