Мама оставила нас вдвоем на ночь и на день завтра. Мы и в правду хорошо с ним ладим, много смеемся, дурачимся, играем, бегаем. Едим, переодеваемся, моем попу и умываем лицо от каши. И ночью я к нему встаю нормально, слышу, укачиваю, кормлю, успокаиваю.
Но что-то сегодня пошло не так. Я не поняла, что именно. Началось уже с того, что когда я ушла на кухню заваривать молочко на ночь, он сидел и громко плакал. Ну я понимала, что он устал и уже очень хочет спать, начинает капризничать. Навела молоко, пришла в комнату, позвала в душ. Пора было мыться. Нехотя со слезами пришел, кое- как залез и всё равно продолжал плакать. Но мыться-то всё равно надо, если не купаться, то хоть ополоснуться. Но он рыдает и рыдает. Выскользнул из рук, пока перенастраивала душ, долбанулся чем-то о край ванны, понятно - рёву ещё больше. Вытащила, пожалела, но мы всё равно не домылись. Прогулялись по комнатам, подуспокоился. Полезли домываться…рев поднялся такой, что я просто выпала. Положила на диван и смотрела в упор. У меня не нашлось других слов, кроме как "ну ты что, совсем у меня дурак!?"…а я себе такое вообще не позволяю с мужчинами.
Перестала делать махинации с ванной, ладно, забили. Полоснуться и подмыться мы успели. А он не успокаивается. И так заорал, что мне думается, что даже женщина в тяжелых родах орет потише! Но я ведь не понимаю, что случилось вдруг! Где болит, что колит, может зуб, может какие-то эмоции, связанные с мамой, может…да мало ли что, я же не понимаю!
В общем, с горем пополам оделись спать, пошли укачиваться. Уснули довольно быстро, обычно мама с ним до 22 возиться.
А я хожу теперь, как неприкаянная. Мне плохо. Я вообще не понимаю, как теперь усну. Как буду на него смотреть, как буду играть. Ведь он так плакал..у меня всё ещё его личико пунцовое и истошный крик стоят перед глазами. Мне кажется, что это я виновата, что это я не справилась. Как я вообще своих тогда буду рожать?! А я хочу много, как буду со своими тогда?
Я просто не знаю, что думать, что делать, хочу тяжелых и крепких объятий и слов утешения. Он маленький, если мне-то огромной такой трудно, страшно, больно и тяжело, то ему-то, малюсечке такому ещё труднее, страшнее и больнее! Плюс, он не может объяснить, чем именно помочь! И теперь уже я для него тяжелые и крепкие объятия, слова утешения.
Я разозлилась, разоралась, чтобы как-то переключить внимание, но я разве хотела сделать намеренное зло…?
Пока укладывала спать, поцеловала раз 20, а гладить не переставала вообще, пока совсем не задремал. И много-много нежных слов сказала, понимая, что ему страшнее и нужно расправиться с чувством одиночества, забрать себе все страхи.
Господи, помоги…