В пятницу у него два раза останавливалось сердце, но он приходил в себя. В субботу мы получили ужасные известия.
Он больше не будет делать ремонт. Он больше не позовет меня за стол в восемь вечера: "Вика, пойдем кушать!" Он больше не будет рассказывать за столом интересные истории из его молодости. Придя из школы, я больше не услышу его слова: "Ты тут сама сообрази, что кушать хочешь. Б. Тая пошла прогуляться, а я вот с потолком вожусь". Он больше не засмеется. Он больше не спросит меня, как там в селе дела. Он больше не позвонит Сонечке, его внучке, и не спросит ее: "Что вы сегодня в садике делали?" Он больше не пойдет с ней гулять, не купит ей шоколадки, не поиграет с ней в лото… Я его больше не увижу живым, его больше никто живым не увидит… Его больше нет.
Господи, за что?! Зачем?! Почему?! Он ведь был таким хорошим человеком!
Слёзы. Вокруг слёзы. Вчера, когда все узнавали о его смерти, плакали. А родни у нас очень много, и очень много слез. Я ревела долго. Пустырника выпила - не помог. И весь вечер плакала, и сегодня. Бабушка вчера, когда позвонила нам, плакала. Я слышала ее слезы и поняла, что случилось. Когда я вечером пришла к ней, она обняла меня, а я обняла ее, и мы заплакали. До сих пор не могу забыть ее слова: "Витенька наш… За что! Такая для всех нас потеря! Он ведь нам как отец был, все к нему за советов обращались… А как трудно будет б. Тае, Леночке, Андрюшеньке! Каким бы старым человек не был, ему очень хочется жить!" Потом мы заставили себя успокоиться.
Сегодня утром мы с ней поехали в их квартиру. Поясняю: я жила у них в квартире с ноября. Что дальше будет - пока неизвестно, но сейчас там явно не до меня. Всю дорогу я видела, как на бабушкины глаза накатывались слезы. Когда мы приехали и зашли в квартиру (с нами были мама), все снова заплакали. Там были б. Тая, т. Лена и д. Вася. Все начали друг друга обнимать и реветь. Я не выдержала и заплакала тоже, обняла б. Таю. Я настраивала себя, что не буду плакать, что там и без моих слез всем плохо… Но не помогло. Когда приехала б. Катя, повторилось то же самое… Б. Тая и т. Лена напичкали себя успокоительными, и поэтому не плакали всё время, а лишь иногда, когда не сдерживались.
Господи! Я не представляю, что будет во вторник, на похоронах… Вся родня должна собраться, и мне нужно будет попытаться не плакать. Я боюсь увидеть его в гробу. Еще недавно, неделю назад, я сидела с ним за одним столом, разговаривала с ним, а во вторник увижу его в гробу! Господи!
Я забыла узнать, как Сонечка с Гришенькой отреагировали на это… Гришенька уже большой, ему девять, и он всё понимает… Но четырехлетняя Сонечка, которая так его любила! Как она восприняла всё это?!
… а я до сих пор помню его голос, смех, привычки…
Господи! За что?! И снова слёзы.