Он был мастером в искусстве распространять скуку и выдавать себя за неотёсанного болвана, разумеется не перебарщивая настолько, чтобы над ним можно было злорадно насмехаться или превращать его в жертву грубых цеховых шуток. Ему удалось казаться совершенно неинтересным. Его оставили в покое. А он больше ничего и не желал.