Слеза, окрашенная в тушь и упавшая на девственно чистый лист тетради, не тронутый чернилами любимой ручки, и оставившая на нем огромный черно-водный след, осталась абсолютно не замеченной тем, для кого и из-за кого она упала. Улики были незамедлительно уничтожены моей кофтой. Горькая досада осадком опустилась в моей душе и тяжко давит на грудь.