Фаина Раневская (1896-1984)

" Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело… Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей. "

Дневниковые записи, письма, воспоминания:

*
" Все ушли… Рядом бродяга, псина, безумно её полюбила. Думаю, что собаки острее чувствуют, потому что не умеют говорить. Заразила я ее бессонницей и моей звериной тоской. Когда ухожу, она плачет. Беру ее с собой в театр, а потом рвусь к ней. Мне еще никто так не радовался. "

*
" Мне видится детство все чаще и чаще. Разные события всплывают из недр памяти и волнуют до сердцебиения.
Я вижу двор, узкий и длинный, мощенный булыжником. Во дворе сидит на цепи лохматая собака с густой свалявшейся шерстью, в которой застрял мусор и даже гвозди, – по прозвищу Букет. Букет всегда плачет и гремит цепью. Я люблю его. Я обнимаю его за голову, вижу его добрые, умные глаза, прижимаюсь лицом к морде, шепчу слова любви. От Букета плохо пахнет, но мне это не мешает. "

*
" Несчастной я стала в 6 лет. Гувернантка повела в приезжий «Зверинец». В маленькой комнате в клетке сидела худая лисица с человечьими глазами, рядом на столе стояло корыто, в нем плавали два крошечных дельфина, вошли пьяные шумные оборванцы и стали тыкать палкой в дельфиний глаз, из которого брызнула кровь… "
Сейчас мне 76 лет. Все 70 лет я этим мучаюсь.

*
" Глаза собаки человечны удивительно. Люблю их, умны они и добры, но люди делают их злыми. "

*
" Мучительная нежность к животным, жалость к ним, мучаюсь по ночам, к людям этого уже не осталось. Старух, стариков только и жалко никому не нужных.
Меня забавляет волнение людей по пустякам, сама была такой же дурой. Теперь перед финишем понимаю ясно, что всё пустое. Нужна только доброта, сострадание. "
76 год, август

*
" Кто-то подбросил собаку к дому, где я существую, собака обезумела от страха перед незнакомым ей местом, ходит взад-вперед, останавливается, долго стоит, смотрит, всматривается, не узнает, и опять ходит, и опять долго стоит, смотрит. Ни разу не присела, и так уже 10 дней. Где она ночует, где спит и почему не умирает с голоду? Кто бы знал, как мы обе несчастны. "
70 год, весна, дождь

*
" Принесли собаку, старую, с перебитыми ногами. Лечили ее добрые собачьи врачи.
Собака гораздо добрее человека и благороднее. Теперь она моя большая и, может быть, единственная радость. Она сторожит меня, никого не пускает в дом. Дай ей Бог здоровья! "

*
Увидела на балконе воробья — клевал печенье. Стало нравиться жить на свете. Глупо это…

*
" …Мой подкидыш в горе. Ушла нянька, которая была подле него два года (даже больше). Наблюдаю псину мою… А она смертно тоскует по няньке. В глазах отчаянье, ко мне не подходит. Ходит по квартире, ищет няньку. Заглядывает во все углы, ищет. Упросила няньку зайти повидаться с псиной. Увидел ее — упал, долго лежал не двигаясь. У людей это обморок. У собаки — больше, чем обычный обморок.
Я боюсь за него, это самое у меня дорогое — псина моя, Человечная. "
81 год

*
" Зима нудная, долгая, конец февраля, а белый снег, как мой саван. Ненавижу зиму. Зима — сезон для молодых: коньки, лыжи. В старости зима — Божья кара. На улицу не выхожу, боюсь упасть. И зачем все это пишу? Рядом уже никого нет. Смерти побаиваюсь, а больше страха смерти; страх за маську, моего подкидыша. С ним что будет?
…Не наблюдаю в моей дворняге тупости, которой угнетают меня друзья-неандертальцы.
А где взять других?
Стало холодно, конец декабря. "