— Ты нужна родным, Китнисс. А я никому не нужен. — Мне, — возражаю я. — Мне нужен. Он с расстроенным видом набирает в грудь воздух. Готовится к долгому спору, а это нехорошо, это плохо, потому что разговоры о Прим и матери еще больше собьют меня с толку. И я закрываю напарнику рот поцелуем. На этот раз нам ничто не мешает. Напарник делает еще несколько попыток заговорить — и наконец сдается. Внутри меня разгорается обжигающее чувство; оно разливается из груди по всему телу, по рукам и ногам, до самых кончиков пальцев. Жаркие поцелуи не утоляют — наоборот, распаляют желание. А я-то считала себя знатоком по части жажды и голода. Но здесь нечто слишком новое.
