«Можно было философски осуждать это событие, - говорит Лотман, - можно было критиковать историческое прошлое – это мы делаем очень легко и даже любим. Но быть больным в этот день – это означало нечто другое, это означало не только идеи, но и совесть, прошедшую через тело, совесть, дошедшую до глубин. И это открыло Вольтеру одну область удивительности, одну сферу, которая для меня составляет самую заслуживающую уважения, - это деятельность по защите несправедливо обвиненных, особенно обвиненных религиозным фанатизмом».