за тобою тащиться, писать кровью на стеклах [сгинь],
истошно кричать, что ты для меня - кара.
во мне разрастается бесконечная, мерзлая синь,
и посередь нее мелькают истлевшие крылья Икара,
который, к слову, упал с высоты на землю
и перья свои опалил не под солнцем, а под тобою.
я твоей лжи, кощунства не в меру отчаянно не приемлю
и гоню ее, словно стадо овец к убою.

и вот я в который раз закрываю собою двери -
уходи, умоляю. и больше не приближайся!
у тебя не слова, как у всех людей, а звери,
которые руку по локоть сожрут вместо кончика пальца,
которые пятнами грязи на белой рубашке осядут,
которые сложными шрамами на ребрах моих замрут -

и вместо цепочки ранок на коже лягут
тонкие строчки потерянных мной минут.

я буду вслед за тобой как собачка тащиться,
и руки лизать, и скулить, и вестись на все,
и снова, и снова в сердце твое щемиться,
места в котором нет для меня давно.
я буду кричать, что я тебя [не-на-ви-жу],
что душу мою ты поджег прометеевым пламенем -
и если теперь никогда я тебя не увижу,
стихи мои станут твоим нелюбимым знанием.

когда ты вернешься, если сие случится,
я даже не вздрогну, вдруг встретив небесный вгляд.

я перестала к тебе, наконец, стремиться.

надеюсь, ты этому будешь
действительно
очень
рад.