Мне нравится в нем абсолютно все. В нем собраны, казалось бы, все безразличные вещи, которые, почему-то так сильно цепляют. Нравятся его светлые жесткие волосы. Как и он сам. Он жесток. Но очень нежен. Он очень умный и чуткий человек. Я уверена, что он очень чуток с людьми, которым он доверяет. Его ебут их проблемы и душевные терзання, и я ни на момент не усомняюсь, что он никогда не откажет в помощи. Но только нужным ему самому людям.
О, его внешность идеальна. Пожалуй, начиная с кончиков пальцев ног, которых я и не видела. Но я уверена, что даже они идеальны. Его рост. Слишком великолепен. Его телосложение, даже, блять, волосы на ногах не дают мне покоя. У него хорошие руки, да, не самые красивые, и на них не видны так сводящие с ума жилки, но это не мешает никоим образом. Это придает красоты тому, что уже в нем есть, а есть в нем немало. Хотя бы то, что он творит своими руками, как умело он ими руководит. Или гладит ими твое тело, твое лицо. И ты осознаешь, что эти прикосновения тебе посвящены. И ничего больше в мире не надо. Просто прикасайся и существуй. Его ключицы, по которым хочется водить пальцами часами напролет. И, конечно же, его лицо. Его лицо бога. Я просто не могу подобрать других слов, которые смогли бы описать лучше, понятнее. Хотя даже это кажется недооцененным. Его щеки, его скулы. О, его скулы…. Самая идеальная вещь на земле. И то, как они ходят ходуном, когда он возбужден. На это можно смотреть вечно. Пожалуйста, делай это вечно. Как бы я хотела, чтоб эти движения предназначались мне. Чтобы твои скулы пускались в пляс из-за меня, из-за того, что это я для тебя. Целиком и полностью. Но я слишком плоха для этого, и это совсем другая история. Твои губы. Твои губы созданы для того, чтобы думать о них. Чтобы хотеть их. Чтобы трогать их, кусать их, играть с ними, целовать их, мечтая о том, что они целуют тебя. Твоя борода. О боги, твоя борода. Черт возьми. Это слишком. Как приятно было, когда она царапала твое лицо и ты покусывала ее, слюнявила ее, терлась об нее. И постоянный вопрос: «Тебе нравится моя борода?» Хочется кричать «Да, да, миллион раз. Да! Она просто сводит меня с ума!!!!!!!» То, что ему интересно твое мнение тебе льстит, хотя возможно он делает это лишь для того, чтоб лишний раз самоутвердиться. Но это не важно, важно лишь то, что он спрашивает. Борода так сильно тебе нравится, что ты неосознанно запрещаешь себе на нее смотреть. И не смотришь, не зная почему. Глаза изумительного цвета. В которых хочется утонуть. И ты тонешь, и ты просто, сука, тонешь. Потому что нельзя устоять от взгляда возбужденных глаз, в которых танцуют искры похоти и злости. Его глаза злые в такие моменты. И говорят «я хочу сделать тебя своей. Пусть даже это не продлится долго.» ибо он единоличник. Его глаза слишком опасны. И слишком холодны. И вот этот холод уже тебе предназначается. Его уши, его ушные раковины, которые хочется изучить языком.
Мне нравится вспоминать ушедшие моменты с ним. Которые и не стоит вспоминать. Они ведь именно поэтому и называются ушедшими. Но это не зависит от тебя и твоем желании думать о нем. Ты можешь сидеть грызть яблоко, или же находиться в шумной компании веселясь до боли в животе, а потом у тебя промелькнут его губы, его уши, или его фраза. И все. И смерть. И клиника.
Казалось бы, нельзя относиться так к человеку, который и не твой, который причинил тебе столько боли, что если б боль была каплей, то собрался бы океан. И ты бы в нем утонул. А так ты тонешь в нем. Просто от осознания, что он есть, что он рядом, но слишком далеко.
Но нет, ты помнишь разные мелочи, которые не дают тебе покоя. Ты вспоминаешь когда это произошло, и понимаешь, что ведь это случилось далеким сентябрьским вечером, и ты еще не видел его лица, ты еще не знал что оно великолепно. Ты еще не знал, что с тобой будет и что ты будешь страдать. Ты просто сидел сзади, смотрел на спину, на ноги и все понимал. Понимал глубоко внутри себя, что это тупик. Что это твое море. А ты не умеешь плавать. Но, даже узнав об этом позже, бросаешься на волны в шторм, причем делая это с самого высокого камня. Но, кажется, боль стоила тех моментов, через которые ты прошла, которые ты ощутила и благодаришь всех кого только можно за те моменты счастья, за удовольствие. За удовольствие ведь положено платить, вот только ты расплачиваешься слишком долго и слишком дорого.
Вспоминаешь выпитый коньяк в лечебных целях, вспоминаешь его желание тебя споить, столь открытое и нескрываемое и то, что ты обиделась тогда на это. Вспоминаешь, как он смотрел на твою знакомую с интересом и чувствуешь боль. И обиду. Ведь только что его внимание было адресовано тебе. Но после ты вспоминаешь как он схватил тебя в свои объятья и повел тебя в танце, неприлично тебя ощупывая где стоит и тем более нет для первой то встречи. То тебе слишком плевать и слишком приятно, чтобы осознавать это. Ты вспоминаешь, как трогала пальцами каждую частицу его тела, выказывая это каким-то нелепым уроком анатомии для своей знакомой. Мол, вот смотри, это руки, а это губы, а это глаза, с которыми не стоит связываться. И вопрос «а что же самое главное?» и ты отвечаешь: «Уши.» проводишь по ним своим языком и приходишь в восторг только потому, что тебя не оттолкнули и не посмеялись, а позволили сделать так. Но ты не помнишь чем заканчивается вечер, возможно, тебя увели, возможно, они чувствовали опасность сильнее тебя и пытались уберечь. Возможно, он ушел сам. Скорее всего, так и было. Ведь он делал так всегда. Уходил и отдалялся.
После ты вспоминаешь последующую вашу встречу, видишь как он сушит волосы и умиляешься даже этому. После ты сидишь рядом с ним, слишком рядом с ним, но стараешься быть еще ближе и ближе и посему делаешь вид, что тебе слишком неудобно и ставишь ногу на его стул, как бы касаясь его неосознанно. И он повторяет твое движение, и ты становишься мокрой даже от этого. Далее ты смущаешься, несешь какой-то бред, лишь бы он заговорил с тобой, обратил на тебя внимание. И он снова отвечает тебе. Ты радуешься этому слишком сильно, хотя разговор никогда и ни с кем не был для тебя чем-то значащим, тем на что нужно обращать так сильно внимание. Далее ты замечаешь, что он сидит все ближе и ближе. И ты чувствуешь себя в клетке со львом, но не пытаешься защититься и понимаешь, что будет растерзан и съеден. Но ты соглашаешься. После того как заканчивается сок он кормит тебя лимоном, тебя это умиляет и ты благодарна ему всей душой, и опять же реагируешь на это слишком сильно. После он заставляет тебя облизывать его пальцы и ты с восторгом выполняешь эту немую просьбу. Даже не просьбу, приказ. Никаких отказов. Далее он оказывается еще ближе, а все куда-то удаляются, а может быть и нет, но тебе слишком нет до них дела, чтобы обратить на них внимание. Далее наступает зрительный контакт. Слишком длинный, до неприличия длинный и пошлый. И вот здесь ты теряешь момент, когда твои губы встречают его настолько жадно и властно, что у тебя кружится голова. И нет пути назад. И не нужен путь отступления. Тебе нужны только руки и губы, столь умелые чтобы быть правдой. Далее ты наблюдаешь за тем как он одевается, любуешься им и он постоянно отвлекатся на тебя, так что процесс одевания затягивается на время, что можно подумать, что он принцесса, если ждать его за дверью. Но ты то знаешь что он занят тобой. И ничего тебя не заботит. После вы выходите на улицу, и ты не знаешь как себя вести дальше. Тебе неловко перед друзьями и он тебя слишком пугает, тебе действительно страшно уже тогда, и он, словно зная это, берет тебя за руку и смотрит взглядом «доверься мне». И ведь ты доверяешься. У тебя просто нет выбора. Вы разговариваете о многом, вы делитесь личным. Тебе нравится, что он знает твоего любимого писателя, и даже прочитывает тебе несколько стихотворений. Далее вы ссоритесь. Ты что-то не так сказала. То что ему не понравилась. Ты видишь хищника перед собой, который снова хочет тебя сожрать. Кажется эта оплошность была сделана на славу. Страсть вперемешку со злобой сводит тебя с ума. Уносит голову в далекие дали. И дорога выдалась слишком длинной и слишком приятной, ты в кой-то веки счастлив и не одинок. Тебе говорят слишком приятные и личные вещи, из-за которых в будущем тебе будет слишком больно, ведь они окажутся ложью. Ты признаешься ему, что тебе очень страшно и он и здесь поддерживает тебя несколько больше, чем если бы это не значило ничегошеньки. Далее ты танцуешь с ним в клубе. Ведешь себя слишком раскованно, ведь рядом с ним иначе и нельзя. И когда он обнимает тебя со спины, смотрит в зеркало ты видишь то, что тебя поражает. Тебе кажется, что вы прекрасны вместе. Что это именно то, что должно быть. Что это слишком правильно. И с ним тебе плевать на все. Но После ты обижаешься из-за хуйни и ведешь себя как последняя дура, и осознаешь это слишком поздно. Но он делает вид, что ничего не произошло, и когда тебе грустно и ты пьешь с подругой он смешит тебя дурачась сквозь стекло, ведь он не может оставить своего друга. И просит тебя уйти оттуда, пусть тебе и не хочется. Но ведь это он, и с ним не существует никаких «нет». После вы сидите возле общежития. И твоя голова лежит на его плече, и он поглаживает тебя по голове, и это самая правильная вещь в мире. Далее вы занимаетесь всякими глупостями и гадостями, но наступает момент, когда ему приходится уходить. Но ты не хочешь этого настолько сильно, что не в силах его отпустить. Скорее всего ты уже тогда знаешь, что это конец и отказываешься это принимать. Но принимаешь это с наступлением утра, когда он делает вид, что тебя нет в комнате. в мире. В его памяти. Не остается ничего, кроме принятия.
Но после все повторяется. Не так страстно, не так долго, но почему бы не порадоваться мелочам? Когда наступает зрительный контакт твои мысли наверное осязаемы и он оказывается возле тебя, оказывается в твоих руках. Тебе льстит его реакция на парня, который заговорил с тобой при нем. Он был похож на запущенный механизм готовый взорваться прямо сейчас и не оставить после себя ничего, кроме пепла. Но это заканчивается так же быстро как и началось. Он сбежал. Снова. И снова не остается ничего кроме как принять. Стать пеплом.
Дальше не происходит ничего. Слишком долго и слишком больно. Ты заставляешь себя не чувствовать ничего. Безрезультатно, раз за разом. После ты вспоминаешь о замене боли. И начинаешь калечить себя. Слишком часто, чтобы обращать на это внимание. Ты просто загоняешь себя в гроб всеми возможными способами. Тебе слишком себя жаль, настолько, что самой противно просто до рвоты. Но это невозможно прекратить. Это сильнее тебя самой. Ты сама удивляешься этому. Тому что можно так сильно боготворить человека, заставляешь себя отгонять это и безрезультатно.
После снова повтор включен, слишком неловкий и вялый, но даже при этом ты теряешь голову и говоришь ему обо всем, о чем успеваешь. Но ему слишком похуй, а тебе слишком больно. Ты теряешь себя еще больше, ты теряешь всех. И тебя все устраивает, ведь ты стал слишком слаб, чтобы что-то менять. Поэтому ты не меняешь ничего. Видишь его снова и снова. Снова плачешь, калечишься и снова надеешься. Надеешься даже там, где надежды нет. И мечтаешь о том, что никогда не осуществится. И ты недалек от шизофрении, но этот человек с лицом бога и улыбкой дьявола остается для тебя самым важным из людей. Пусть даже столь не твоих.