Я был неправ, - говорит, - ну прости, сам не знаю, что случилось, то есть вру, знаю, но мне жаль, ужасно жаль что это все именно так, но не кажется ли тебе это проявлением как раз черствости твоей, прекрасной такой вселенной – что она позволила тебе узнать об этом, и тебе сейчас сидеть тут и плакать и ненавидеть меня, а могла бы танцевать в супермаркете и допытывать у продавцов, как так что у них нет корма для черепахи, а потом у меня – как так, что у тебя и черепахи то нет?

Ну хочешь, ладно, возьмем тебе черепаху, хоть тысячу черепах, только смотри на меня, а не сквозь, только не удаляй мой номер, звони, пожалуйста, не обращай внимание, что я молчу, я отвечу тебе позже – выйди только на улицу, я поправлю тебе воротник, расчешу волосы, знаю, знаю, что ты пол утра их расчесывала, но будет еще красивее, правда!

Знаешь, - говорит, - как бы там ни было я буду защищать тебя всегда, всегда, постоянно, ни одно море не станет стремиться заполнить твои легкие своей водой, ни один костер не полезет целовать ни пальцы твои, ни руки, ни щеки, тебе не придется ходить по неосвященным улицам, я починю все фонари, запустив в них светлячков.

Она идет расчесывать волосы, хотя зачем, зачем, все равно на улице ужасный ветер.