Который день подряд мне снится первый снег. Сны разные, но первый снег в них - всегда ключевая фигура. Чего я жду от этой чертовой зимы? Что меня отпустит? Ха.

Мне не пишется, не звонится, не читается и не разговаривается. Настя понимает (сама такая же), как итог - молча курим по утрам.

Утра эти, как обычно, начинаются с крепкого кофе. Хотелось бы с чаю или с какао начинаться, но по-другому просто не встать.

Нами правят деньги, хроническая усталость и смутная, очень больная и хиленькая надежда на декабрь-январь и дальше. Сплошное потреблядство и душевные консьюмерки. Недели считаются пятницами и летят со скоростью слова "не успеваю".

Я думаю о нем постоянно. Я сама этого боюсь, злюсь, убеждаю себя в обратном. Эти мысли гноятся в моей голове и растекаются по организму. Случайно признесенные кем-то "его" слова, "его" жесты, мои отсчеты времени. Я боюсь этого. Я боюсь его. Я боюсь себя. Мне больно! Мне плохо, мне плохо, мне плохо, плохоплохоплхоплохо!

Я так больше не могу. Не могу, когда улыбаюсь и говорю, что всё давно прошло, не могу, не могу, когда меня обнимает и целует другой; не могу привыкнуть к тому, что другой - это как раз-таки он, а не тот, кто другим чувствуется.

Концертывыступлениярепетиторстволюдивкафе. И с каким-то остервенением убеждаешь их всех в том, что всё получится, что они, если захотят, могут стать даже маленькими комнатными солнышками, обхватываешь их лица ладошками, смотришь в глаза, улыбаешься.

Почему люди больше всего на свете верят тому, что давно уже мертво?

Мама, я очень плохая дочь. Я курю в неимоверных количествах, употребляю наркотики и играю джаз.