я, конечно, первый проповедник прощения и мира, вестник добра и порядка, карета оперативной кармы и проч., но меня и испытывают всерьез: и у меня был отец, которому всегда было плевать на то, что я есть на свете, и теперь вот внезапные родственники убеждают меня им гордиться, и меня может годами душить обида, когда человек, неплохо меня знавший, клевещет публично, гнусно, и мне не удается отпустить многих из тех, кто Так Ничего и Не Понял, и мне случается наглухо забывать текст посреди спектакля и убегать со сцены в стыде и позоре, отвечать звукорежиссеру концерта на вопрос "чего бы вам хотелось еще" - "да сдохнуть" и много чего, но правда вот в чем: моя прекрасная титановая правота, моя хваленая гордость будет меня, конечно, распирать, но отца никогда не вернет, боли не отменит, тоски от того, что с самыми дорогими все равно не найти одного языка, не убавит, перед звукорежиссером все равно придется извиниться за хамство, иначе пропадет концерт (сделано), текст вспомнить и выйти перечитать (сделано) и вообще - иногда плакать, чтоб так не трясло, хотя это всегда самое трудное, это могут увидеть, и в эту минуту ты вроде как больше не супергерой (сделано тоже).

так вот - я не супергерой, вообще. я доехала до дома после семи концертов, и мои черти обняли меня и расцеловали. начать осваивать пространство собственной слабости для меня всегда - хуже пытки, я отрицаю поражения и пробоины до последнего, неправда, неправда, это сделало меня сильнее, я ух, как же они еще пожалеют - никто не пожалеет, я не ух, это сделало меня только одной, никакой не сильной, не цельнометаллической. все равно с ними со всеми придется поговорить и простить, вариант ровно один. ты нет, не обойдешься без них без всех прекрасно. в тебя швырнут ими всеми на следующем же витке. (с) В.П.