Ты помнишь те горы, тот лес и поля,
Незваные споры, баллады, стихи.
Бутылку бурбона, бокал хрусталя,
И песни что пелись для нашей души.
Мы днями болтали и вовсе не спали,
Слагая про души, друзей и Богов.
Мы злили все звезды, светила и тьму,
Мы были Богами, болтав в пустоту.
Мы пели про грозы и бедных владык,
О том что твой дух быть должен свободным,
И может быть даже без тела велик.
Свобода души, навсегда, без обузы
Сначала казалась забавой простой.
Мы сняли одежду, мы сбросили грузы,
Но тело осталось держать нашу душу,
Пора бы отправить его на покой.
Но кровь все же билась, а сердце стучало,
Сжимая свободы желающий дух.
Мы жаждали смерти, мы бились в отчаянье,
Но из лесу вышел спаситель от мук.
Стрельнув на тебя прищуренным взглядом,
Спаситель открыл кровавую пасть.
По виду он был жесток, плотояден,
И рык был тигриным, и шкура шла в масть.
Рывок был смертелен, а черные когти
Взломали темницу несчастной души.
Ты громко кричал и грязные слоги
Последней обузой сожрал горе-тигр.
Ты умер… Твое опустевшее тело
Валялось ненужным на грязной траве.
Меня била дрожь, меня дергал ужас,
А дух возжелал остаться во мне.
Хрустальный бокал был расколот…
Бутылка бурбона теряла свой вес.
В траве растворился дух алкоголя,
Души твоей след в мгновенье исчез.
Я встала… Взметнув комья грязи,
Неслась что есть мочи, спасая темницу несчастной души.
А рык словно плетью хлестнул по запястью,
И зубы сомкнулись у самой ноги.
Упав, я мечтала спасти свою душу,
Надежно запрятав ее под замок,
Но тигр жевал мое тело все пуще,
Даря мне свободу от тяжких оков.
И вот словно дым из холодной бутылки,
Взметнулся мой дух… Без тени улыбки
Стеклянным покоем смотрели глаза,
Как дух растворялся в сонме свободы,
Так ветром уносится дым с небосвода,
Стирая последнее с губ мертвеца.