Сыр тонкими слайсами ложиться на доску, сигарета за ухом медленно тлеет. Он стоит справа от меня, всего в паре шагов, но в тоже время его совсем нет рядом. Взгляд устремлён в непроглядную ночь, куда-то туда, за семнадцатый дом по улице Пушкина, за длинную автомагистраль. Ему нет дела до твоих длинных ресниц, до твоих мыслей..

Нож соскальзывает и громко ударяет о доску для резки продуктов.

—Ты в порядке? – тёмные глаза блестят в свете приглушённой лампы.

—Всё хорошо, - улыбаюсь, лёгкое волнение пробегает по всему телу.

Раскладываю на тарелку сыр и ухожу в гостиную.

—Кто просил сыр?

Ребята с шумом встречают меня:

—За это надо выпить!

А он остаётся там, продолжая смотреть за границы мира, и думая о чём-то своём.

Он странный. Не отталкивает, но не подпускает, улыбается, смеётся, но в глазах безграничная грусть. Постоянно молчит, но заставляет говорить тебя. Он как магнит, притягивает к себе.

Осенью солнце поднимается поздно, поэтому в половину шестого ещё темно. Я достаю из холодильника торт, вытаскиваю пёстрые свечи из упаковки и аккуратно расставляю их по краю кондитерского изделия. Он стоит рядом и помогает зажечь свечи. Всё внутри трясётся настолько, что мне кажется, что я упаду в обморок.

В восьмом часу утра он и его друг уходят, именинница дремлет на диване, я провожаю их у входной двери.

—Спокойной ночи, ребят, - неуверенно говорю я им вслед.

—Спокойной ночи.

Он даже не оборачивается, и я замечаю эту мелочь.

На кухне тихо, будто сигаретный дым спрятал все звуки. В голове так же туманно, как и в комнате. И я только сейчас поняла, что он смотрел на меня, но не видел.

Когда я проснусь, я не буду уверенна в том, что я не придумала себе всё это. И его. И то, что он действительно существует.