Ах! Я одной прекрасной дамы
Был долго ревностным пажом,
Был ей угоден… Но когда мы
Шли в парк душистый с ней вдвоем
Я шел весь бледный, спотыкался,
Слова я слышал, как сквозь сон,
Мой взор с земли не подымался…
Я был безумен… был влюблен…
И я надеялся… Нередко
Я от людей слыхал о том,
Что даже злостная кокетка
Бывает ласкова — с пажом.
Моя ж мадонна — молчалива,
Скромна, прелестна и грустна,
Ни дать ни взять — немая ива,
Что над водами склонена.
О, ей — клянусь! — я был бы верен!
Какие б прожили мы дни!..
И вот, однажды, в час вечерен,
Мы с ней у озера, — одни.
Длинны, длинны ее одежды,
Во взгляде — нежная печаль…
Я воскресил мои надежды, —
Я всё скажу! Ей будет жаль…
Она твоим внимает пеням,
Лови мгновения, лови!..
Я пел, склонясь к ее коленям,
И лютня пела о любви.
Туман на озеро ложится,
Луна над озером блестит,
Всё живо… Всё со мной томится…
Мы ждем… Я жду… Она молчит.
Туман качается, белея,
Влюбленный стонет коростель…
Я ждать устал, я стал смелее
И к ней: «Мадонна! Неужель
Не стоит робкий паж привета?
Ужель удел его — страдать?
Мадонна, жажду я ответа,
Я жажду ваши мысли знать».
Она взглянула… Боже, Боже!
И говорит, как в полусне:
«Знать хочешь мысли? Отчего же!
Я объясню их. Вот оне:
Решала я… — вопрос огромен!
(Я шла логическим путем),
Решала: нумен и феномен
В соотношении — каком?
И всё ль единого порядка —
Деизм, теизм и пантеизм?
Рациональная подкладка
Так ослабляет мистицизм!
Создать теорию — не шутка,
Хотя б какой-нибудь отдел…
Ты мне мешал слегка, малютка;
Ты что? смеялся? или пел?»
.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мрачись, закройся, месяц юный!
Умолкни, лживый коростель!
Пресе́кнись, голос! Рвитесь, струны!
Засохни, томный розанель!
И ссохлось всё, и посерело,
Застыл испуганный туман.
Она — сидела как сидела,
И я сидел — как истукан.
То час был — верьте иль не верьте, —
Угрюмей всяких похорон…
Бегите, юноши, как смерти,
Философических мадонн!
Зинаида Гиипиус