она несла бред с умным лицом, поднималась на носочки, чтобы меня поцеловать, залезала руками под мою футболку и грела их. сидела у меня на коленках, толкала меня в снег, показывала мне язык, постоянно что-то рассказывала, смеялась надо мной по-доброму, шептала какие-то песенки мне на ухо, заставляла меня ходить с ней по магазинам, готовила мне булочки по субботам, гладила мою одежду, просила встречать ее и провожать, звала гулять в дождь, запрыгивала мне на спину, чтобы я потаскал ее, обнимала меня крепко, в автобусе голову клала на мое плечо, все наши фотографии распечатывала и вешала над кроватью, мыла за мной посуду, рассказывала мне обо всём, любила надевать мой синий свитер, я даже привык, перебирала пальцами волосы на моей голове, рисовала пальцами сердечки на моей коже, щекотала меня до изнеможения, засыпала под мои сказки, смски мне писала, милые такие. я улыбался, когда читал их. в ее телефоне было только два номера: ее мамы и мой. каждое утро я слышал по телефону ее «доброе утро» и знал, что она улыбается. говорила, что любит меня безумно. а потом перестала мне звонить и не отвечала на мои звонки, я больше не видел ее улыбки, не слышал ее песенок на ухо, в папке «входящие» не было от неё смс, в моей ванной больше никто не рисовал сердечки на запотевшем зеркале, никто не прятал мои сигареты, бесполезной стала вторая зубная щетка, моя одежда была мятая, посуда не мытая. я выбрасывал вещи, забытые какими-то суками, но всегда хранил ее. по субботам я ел бутерброды, а не ее булочки. мой синий свитер был аккуратно сложен на полке. я никому больше не разрешал его надевать.