Вчера был странный и страшный день. Можно много о нем говорить, но нужно ли? Все равно уже ничего не исправить и не вернуть. Когда мы только вышли из дома, чтобы поехать в морг, снег шел мелкими градинами, путаясь в волосах, тая на пальто и едва касаясь открытых ладоней, щек, смешиваясь со слезами. Казалось бы, вот она - осень, самая настоящая, с ее холодами, когда с деревьев опадают последние золотые листья. У прощального зала мы оказались раньше, чем нужно, пришлось стоять на улице и ждать. И вновь этот снег, холод и страх прощания. Я всегда ненавидела говорить "прощай", но папе сказала лишь "до встречи". Он всегда будет рядом с нами. Дальнейшее даже не отложилось в моей голове, в полуобморочном состоянии, не знаю, как пережила это мама: видеть не только мужа в гробу, с улыбкой, навечно замершей на губах, но и дочь, которую не держат ноги. А вот на кладбище, когда прощались в последний раз, перед долгой дорогой, неожиданно засияло солнце. Да такое ясное, что стало жарко. Таким был папа, всегда грел окружающих своим теплом, рядом с ним невозможно было не улыбаться. И стало немного легче на душе, будто бы он рядом, обнимает нас с мамой. И только на поминках, когда многие вновь не смогли сдержать слез, вспоминая все, забарабанил по окнам дождь. Злостно, даже яростно. Точно вновь он, ругал, что плачем.
А ночью на бархате неба высыпали сияющие звезды. Ведь кто-то же присматривает за нами с небосклона.