Кажется, это было месяц назад или около того. Не хочу распространять тут причину тогда случившегося. Со мной это случилось абсолютно впервые – жгучее желание сорваться с места и бежать. Бежать так далеко, насколько хватит ног и воздуха в легких. Бежать куда угодно, лишь бы не эти четыре стены, лишь бы не эти края, не это небо, не этот воздух. Бежать от самой себя.

Будто ударенная электрическим током, я вырвалась из объятий кресла и выбежала на задний двор дома – единственное максимально далекое место на тот момент времени доступное мне. Мне не хватало воздуха, мне не хватало места, чтобы унять дрожь в ногах. Я разговаривала сама с собой чуть ли не вслух. Я ходила взад-вперед и разговаривала сама с собой; наверное, смешно, но тогда мне было совершенно не до смеха – кажется, я снова была на грани сумасшествия. И закричать бы во весь голос, но кто меня тогда поймет? Никто. Лишь покрутят пальцем у виска и посоветуют пить побольше воды в такой разгоряченный августовский день. Я всегда это осознаю, поэтому никогда не срываюсь, не кричу, не бьюсь в истерике, зная, что это может кто-то увидеть или услышать. Я всё держу в себе всегда. Никто из близких никогда не видел моих внутренних шрамов. Никто из окружающих никогда не узнает истинные причины шрамов телесных на руках.

Тогда, кажется, я верила, что именно это то, что называют толчком к настоящей новой жизни. Настоящей, понимаешь? И что? Поднимаясь на пару ступенек вверх, я на что-то наталкиваюсь, ссылаюсь на тяжесть испытания и снова опускаюсь на ступень ниже.

Так вот послушай. Если хочется бежать – беги. Я не могу сейчас, но если можешь ты – беги. Иначе никак. Иначе дикие звери в груди будут танцевать польку с похоронными цветочками в зубах. Беги.