1. ни на что больше не могу смотреть с привычной, прежней точки зрения: в любые описания книжных героинь вчитываюсь с особым вниманием, чтобы примерно себе их представить и понять, насколько они меня красивее, стройнее, умнее, насколько более достойны любви и внимания, насколько правильнее они все делают, насколько более яркой личностью обладают.
2. я восхищаюсь бегунами и людьми, которые умеют систематически, аккуратно и с каким-то творческим подходом что ли вести дневник или просто блокнот, которые умеют и любят составлять списки хоть чего-нибудь, потому что все это для меня является каким-то олицетворением контроля в некотором роде, олицетворением чего-то правильного, рационального и упорядоченного; в моей жизни никогда ни контроля, ни порядка не было, все всегда разбегалось и продолжает разбегаться, все путается, все ускользает и оставляет меня ни с чем.
3. давно замечаю, что в русском языке нет слова, которое со всей точностью отражало бы значение английского 'perfect'. 'идеальный' - это совсем не то, 'идеальный' звучит как-то по-платоновски, как-то чрезвычайно мило, тоже недосягаемо, но как-то обнадеживающе, оно как бы говорит, что где-то чисто теоритически есть идеальное, и это прекрасно и следует этому радоваться, но на этом все. и даже в слове 'совершенный' нет этой жуткой, дикой агонии, которая прослеживается только в 'перфекционизме', хотя оно уже ближе.
4. моя самоненависть отняла у меня все, что у меня когда-либо было. это не простое недовольство собой, это не то, что нужно и можно просто пережить, это голос внутри тебя, который уже практически не поддается никакому контролю и в конце каждого дня, несмотря на все твои старания увидеть в себе хоть что-нибудь достойное и хорошее, несмотря на все старания других людей пробудить в тебе что-то хоть чуть-чуть похожее на любовь к себе, будет изводить тебя бесконечным повторением различных оскорблений, и ты будешь искренне верить в их истинность и в то, что ты этого заслуживаешь, и заслуживаешь даже худшего, будешь наказывать и наказывать себя и позволять своим мыслям разрастаться все в больший и больший отвратительный комок, пока не поймешь, что уже не можешь следить за их течением и уж тем более править его, пока у тебя не останется ни самооценки, ни желания что-либо делать и жить вообще, пока не дойдешь до рыданий в университетском туалете и импульсивных откровений первым встречным и смутным знакомым.