Я, не военный человек, а таковых здесь много, находился в составе батареи Раевского. Утренний туман оседал на вершине холма, с которого хорошо просматривалась наша оппозиция от новой смоленской дороги до Багратионовых флешей. Воздух был накален до предела. Всматриваясь в лица, сидящих рядом, людей я наблюдал, что кроме страха в их глазах, которого они явно не стыдились, был неугасимый огонь мужества и стойкости. Все мы были уверены, что победим француза, и просто не могли допустить мысли об обратном исходе. Но знать, что именно он останется жив, никто не мог. Докурив самодельную скрутку, которая досталась мне даром, я достал истрепанное временем, письмо от моей драгоценной семьи, из внутреннего кармана, и прочитал его будто в последний раз.
Вдруг раздались выстрелы. И нам сообщили, что начался обстрел позиций левого фланга. Это произошло около шести утра. Вслед за тем, французские войска подошли к полевым укреплениям Багратиона. Около девяти часов, в разгар боя, французы начали первую атаку на нашу батарею.
Ноги наливались свинцом, голова шла кругом, но я знал, нужно идти в бой. Страх и решимость смешалось воедино. « Я русский!─ утвердительно звучал голос в моей голове─ и уже, поэтому не могу сдаться или стоять на месте, бездействуя». Я побежал на врага, как вдруг на моих глазах, мужики, которые ещё вчера рассказывали, о своей решимости стоять до последнего, замертво падали на холодную землю. Их бездыханные тела лежали у моих ног. Вокруг слышались выстрелы, стоны, везде кровь и трупы. « Это не повод повернуть назад, не повод отступить!»─ повторял внутренний голос.
Я знал, что в это же время, началась третья атака Багратионовых флешей, и все так же продолжалась на левом фланге. Численностью французы превосходили нас, и это было бесспорно. Один за другим, падали ребята, силы наши были на исходе. Пушки, били по французу, но тот продолжал наступать. Я чувствовал, что не боюсь умереть, мне было не совестно, ведь все во благо родной России. Только рванул в бой, как подошло подкрепление и за моей спиной, раздались команды русских офицеров, оружейные залпы начали расстреливать колонны французов. Целые ряды падали, скошенные под русскими пулями. Первая атака была отбита.
В то время, пока француз покинул нас, мы, не теряя ни минуты, помогали раненым. Я думал, прошла вечность, но часы офицера показывали лишь десять часов. Нам донесли, что положение нашей армии улучшилось по всем фронтам.
Не успев перевести дух, началась вторая атака. Я не мешкал, и стрелял в каждого француза, что попадался мне на пути. Краем уха услышал « Кутайсов убит!». Конечно же, в этой атаке противник понес большие потери, но и в нашей армии было много раненых. Как бы то ни было, это совершенно не повлияло на нашу решимость отбиваться от врага до победного конца. После снова началось затишье, которое продлилось почти до полудня.
Французская артиллерия, расположилась в удобном месте, заняв Багратионовы флеши. Атаки последовали со всех сторон, и спасло нас лишь чудо, по каким-то неведомым причинам, враг отступил. Часы показывали, около двух часов, когда все снова возобновилось. Но уже с невероятной мощью. Мы отбивались, как могли, но французская конница прорвалась в наш тыл. Я, чудом доживший до этого часа, видел как наши русские офицеры, дворяне, простые рабочие били противника с безумной силой. У кого не осталось ружья в руках, отбивался врукопашную. Смотря, с какой самоотверженностью наши рвались в бой за родную землю, я был уверен, что мы уже защитили честь и достоинство русского народа.
Я бежал вперед, и сметал все на пути. Я гордился своим происхождением, и был рад, что родился именно там, где любовь к родине главнее всего, там, где могут умереть за её будущее. И тут вдруг остановился, не знаю для чего, возможно для того, чтобы оглядеться по сторонам, увидеть ужасающее зрелище которого никогда не мог представить, множество крови и мертвых людей.
В эту секунду я почувствовал ужасную боль, такое чувство, будто что-то прошло сквозь меня. Ощупав левый бок, и видя, что на моей руке остался красный липкий след, в голове пронеслось: «вот и все». Я лежал на земле, как те солдаты, что скрючившись, умирали на моих глазах. И все что видел – это голубое небо, чистое и бескрайнее. Мои глаза медленно закрывались, а мысли постепенно исчезали, уходя на вечный покой. Я умирал героем с гордой и спокойной душой, полной чести, достоинства, и уверенностью, что все наши смерти, были не напрасны.