Я вспоминаю, как мы с Алексом поспорили несколько недель назад. Он говорил, что исцеление не может принести пользу. А я говорила, что без любви не будет и ненависти, а без ненависти — насилия. «Ненависть еще не самое страшное, — сказал тогда Алекс. — Самое страшное — равнодушие».