Совсем плохо стало. Физически и морально. Все валится. Руки трясутся. Знаешь, я ногу обжег. Нет, ты не знаешь. У меня снова зависимость, только намного страшнее. От тебя. Не одно, так теперь ты в могилу сведешь. Хотя, честно признаться, я этого уже давно жду. Мне всего двадцать два, а я уже слишком устал. Столько всего в жизни было. Судьба, видимо, такая. Непутевая, нужно сказать. Какой и сам. Поскорее бы, никому не мозолить глаза. Не раздражать своим существованием.

Еще сегодня были похороны Рыжего. Точнее уже вчера, так как я это пишу в четыре утра восемнадцатого числа. Я просто спать не могу, потерялся счет времени. Помнишь Рыжего? Помнишь, конечно, я знаю. Ты всегда косо на него смотрел, тебя бесило, что я с ним хорошо общаюсь. Но теперь его не стало. Тридцать один год. Это так мало. У него был рак. Я даже и не догадывался. С виду он здоровым казался. Я еще с ним несколько дней назад говорил и ничего плохого даже не чувствовал. Он таким же был, сыпал анекдотами. Взял щенка, все хвастался. Столько всего не успел. Осталось столько дел незаконченных. Ровно через неделю у него должен был быть день рождения. Верно говорят, что дата рождения и смерти всегда близко. Это, наверное, тяжело знать, что скоро умрешь. Меня поражает, или даже восхищает, да, то, что он не замкнулся в себе, не стал мрачным, а просто жил, продолжая быть таким же добрым и светлым человеком, невзирая на свой диагноз. Он его принял. Я помню, когда мне сказали о моем состоянии. Мнясь, подбирая слова помягче. У меня был ступор. Потом некое подобие апатии, меня мало что интересовало. Мне просто было страшно. Да и не верилось. Как это я, с такой болезнью?! Да быть этого не может! Я думал, что пронесет. Но Бог распорядился по-другому. Я просто плачу теперь всем за одноразовую любовь. Так и живу. Уже не страшно, если что-то случится. Страх просто-напросто пропал. Нет в нем смысла. Бойся-не бойся, от этого все равно ничего не изменится. Здоровья не прибавится, грязное прошлое не сотрется. Теперь просто научился с этим жить. Не боюсь смерти, уже жду ее с распростертыми объятиями. Не приближаю ее намеренно, не могу. Труслив ибо. Заманчивая идея вскрыть вены, но не катит что-то. Я помню, как хотел умереть, когда ты оказался на больничной койке из-за каких-то отморозков. Мне просто не верилось, что с тобой будет все в порядке. К счастью, на тебе, как на собаке, все затянулось. Порезы мои тоже зажили и исчезли со временем. Я помню, как было больно. Неприятно скорее. А больно от мыслей, что останусь один. Меня это пугало. Сейчас бы я не решился снова покромсать руки. Потому, что я трус. Осталась дебильная привычка, по-другому никак не назвать, царапать руки. Не просто так. А когда плохо, больно. Физическая боль глушит моральную. Ты мне как-то сказал, что сдашь в психбольницу, если еще раз такое случится. А я не могу отучиться от этого. Мне чуть-чуть, но легче так переживать трудные моменты. Из-за этого ношу шмотки с длинными руками, не хочется, чтобы кто-либо видел покарябанные руки. У меня дежавю. Что-то мне это напоминает. Я могу столько провести параллелей с моим прошлым и тем нынешним, что сейчас. В общем, с отношениями с тобой. Можно я это так буду называть? Просто я другого слова подобрать не могу. Все слишком сложно и запутанно. У нас всегда было так, как совсем не у людей. Но я не жалею. Тебя нет, когда так нужен. Я помню то время, когда ты мне признавался в любви. С искренними глазами, пожалуй, по тому времени я скучаю. Хотелось бы еще раз те слова услышать. Пусть снова потом будет больно, но оно того стоит.

Я слишком многое помню. то, что стоило бы забыть, как страшный сон. Беда только в том, что это моя жизнь. Никак не вырвать это. Отпечаталось на корке, невозможно забыть. А так хотелось бы. А ты, если.не можешь быть рядом, лучше усыпи.