Ранее утро…8 марта. Будильник
зазвенел, и даже не успев, как
следует начать свою песню,
умолк под натиском моего
пальца. Почти в темноте оделся,
тихо прикрыв входную дверь,
направился к базару. Чуть
стало светать. Я бы не сказал,
что погода была весенней.
Ледяной ветер так и норовил
забраться под куртку. Подняв
воротник и опустив в него как
можно ниже голову, я
приближался к базару. Я еще за
неделю до этого решил, ни каких
роз, только весенние
цветы…праздник же весенний. Я
подошел к базару. Перед входом,
стояла огромная корзина с очень
красивыми весенними цветами.
Это были Мимозы. Я подошел, да
цветы действительно красивы.
— А кто продавец, спросил я,
пряча руки в карманы. Только
сейчас, я почувствовал, какой
ледяной ветер.
— А ты сынок подожди, она
отошла не на долго, щас
вернется, сказала тетка,
торговавшая по соседству
саленными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и
даже начал чуть улыбаться,
когда представил, как
обрадуются мои женщины, дочка
и жена. Напротив меня стоял
старик.
Сейчас я не могу сказать, что
именно, но в его облике меня
что-то привлекло. Старотипный
плащ, фасона 1965 года, на нем
не было места, которое было бы
не зашито. Но этот заштопанный
и перештопанный плащ был
чистым. Брюки, такие же
старые, но до безумия
наутюженные. Ботинки,
начищены до зеркального
блеска, но это не могло скрыть
их возраста. Один ботинок, был
перевязан проволокой. Я так
понял, что подошва на нем
просто отвалилась. Из- под
плаща, была видна старая почти
ветхая рубашка, но и она была
чистой и наутюженной. Лицо,
его лицо было обычным лицом
старого человека, вот только во
взгляде, было что непреклонное
и гордое, не смотря ни на что.
Сегодня был праздник, и я уже
понял, что дед не мог быть не
бритым в такой день. На его
лице было с десяток порезов,
некоторые из них были заклеены
кусочками газеты. Деда трусило
от холода, его руки были синего
цвета… его очень трусило, но
она стоял на ветру и ждал.
Какой-то не хороший комок
подкатил к моему горлу. Я
начал замерзать, а продавщицы
все не было. Я продолжал
рассматривать деда. По многим
мелочам я догадался, что дед не
алкаш, он просто старый
измученный бедностью и
старостью человек. И еще я
просто явно почувствовал, что
дед стесняется теперешнего
своего положения за чертой
бедности.
К корзине подошла продавщица.
Дед робким шагом двинулся к
ней. Я то же подошел к ней. Дед
подошел к продавщице, я остался
чуть позади него.
— Хозяюшка….милая, а сколько
стоит одна веточка Мимозы, -
дрожащими от холода губами
спросил дед.
— Так, а ну вали от сюдава
алкаш, попрошайничать надумал,
давай вали, а то… прорычала
продавщица на деда.
— Хозяюшка, я не алкаш, да и не
пью я вообще, мне бы одну
веточку… сколько она стоит?-
тихо спросил дед.
Я стоял позади него и чуть с
боку. Я увидел, как у деда в
глазах стояли слезы…
— Одна, да буду с тобой
возиться, алкашня, давай вали от
сюдава, - рыкнула продавщица.
— Хозяюшка, ты просто скажи,
сколько стоит, а не кричи на
меня, -так же тихо сказал дед.
— Ладно, для тебя, алкаш, 5
рублей ветка, - с какой-то
ухмылкой сказала продавщица.
На ее лице проступила ехидная
улыбка.
Дед вытащил дрожащую руку из
кармана, на его ладони лежало,
три бумажки по рублю.
— Хозяюшка, у меня есть три
рубля, может найдешь для меня
веточку на три рубля, - как-то
очень тихо спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор, я
ни когда не видел столько тоски
и боли в глазах мужчины. Деда
трусило от холода как лист
бумаги на ветру.
— На три тебе найти, алкаш, га
га га, щас я тебе найду, - уже
прогорлопанила продавщица.
Она нагнулась к корзине, долго
в ней ковырялась…
— На держи, алкаш, беги к своей
алкашке, дари га га га га, -
дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я
увидел ветку Мимозы, она была
сломана посередине.
Дед пытался второй рукой
придать этой ветке божеский
вид, но она, не желая слушать
его, ломалась по полам и цветы
смотрели в землю…На руку
деда упала слеза…Дед стоял и
держал в руке поломанный
цветок и плакал.
— Слышишь ты, ***, что же ты,
****, делаешь? – начал я,
пытаясь сохранить остатки
спокойствия и не заехать
продавщице в голову кулаком.
Видимо, в моих глазах было что-
то такое, что продавщица как-то
побледнела и даже уменьшилась
в росте. Она просто смотрела на
меня как мышь на удава и
молчала.
— Дед, а ну подожди, - сказал я,
взяв деда за руку.
— Ты курица, тупая сколько
стоит твое ведро, отвечай
быстро и внятно, что бы я не
напрягал слух, - еле слышно, но
очень понятно прошипел я.
— Э….а…ну…я не знаю, -
промямлила продавщица
— Я последний раз у тебя
спрашиваю, сколько стоит
ведро!?
— Наверное 50 гривен, - сказал
продавщица.
Все это время, дед не
понимающе смотрел то на меня,
то на продавщицу. Я кинул под
ноги продавщице купюру,
вытащил цветы и протянул их
деду. - На отец, бери, и иди
поздравляй свою жену, - сказал
я.
Слезы, одна за одной,
покатились по морщинистым
щекам деда. Он мотал головой и
плакал, просто молча плакал… У
меня у самого слезы стояли в
глазах. Дед мотал головой в
знак отказа, и второй рукой
прикрывал свою поломанную
ветку.
— Хорошо, отец, пошли вместе,
сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою
поломанную ветку, мы шли
молча. По дороге я потянул деда
в гастроном. Я купил торт, и
бутылку красного вина. И тут я
вспомнил, что я не купил себе
цветы.
— Отец, послушай меня
внимательно. У меня есть
деньги, для меня не сыграют
роль эти 50 гривен, а тебе с
поломанной веткой идти к жене
не гоже, сегодня же восьмое
марта, бери цветы, вино и торт и
иди к ней, поздравляй. У деда
хлынули слезы… они текли по
его щекам и падали на плащ, у
него задрожали губы.
Больше я на это смотреть не мог,
у меня у самого слезы стояли в
глазах.
Я буквально силой впихнул деду
в руки цветы, торт и вино,
развернулся, и вытирая глаза
сделал шаг к выходу.
— Мы…мы…45 лет вместе… она
заболела… я не мог, ее оставить
сегодня без подарка, - тихо
сказал дед, спасибо тебе…