Карие глаза, кажущиеся немного тусклыми при неярком ламповом свете, скользят по экрану телефона. Большой палец правой руки легким привычным движением двигает картинку. Мозг расслаблен и практически отключен, настроение ровное, но слегка приподнятое, голосовые связки изредка напрягаются, чтобы издать звуки, которые превращаются в слова, которые, в свою очередь, превращаются в реплики, вставляемые мною в разговор домашних.
И вдруг по спокойному дыханию как будто кто-то проводит лезвием ножа. Едва-едва задевает, но сердце невольно на секунду останавливается и в следующий же миг начинает биться в 2, а то и в 3 раза быстрее. Кровь приливает к и без того румяным щекам, зрачки расширяются как у кошки, почувствовавшей дуновение ветерка опасности.
Проходит 3-4 секунды, я справляюсь с дыханием и сердцебиением, пытаюсь сделать выражение лица непринужденным. Мне это удается. Но от опытного взгляда мудрых глаз не ускользнет этот только что появившийся бесовской огонек в глазах, дай которому разгорется, и он сожжет все мои защитные баррикады, которые я строила не один год. Но он не разгорится. Уж я то умею справляться со своими чувствами.
Я жадно вчитываюсь в короткую фразу и тщетно пытаюсь разгадать ее истинный смысл, строя очень разнящиеся между собой предположения. Я хочу заглянуть за слова, увидеть человека, который их писал, увидеть, как его пальцы нажимают на клавиши, рождая букву за буквой…
Чтобы смыть все ощущения этого дня и вновь прибывшие эмоции, я иду в душ. Пока горячая вода опаляет мое тело, я всё обдумываю. Чем больше я думаю, тем более отчетливо начинаю понимать, что сообщение адресовано не мне. Я начинаю злиться и нервничать, горячий воздух уже мешает дышать. Включаю радио, встроенное в душевую кабину, в надежде, что оно отвлечет меня от резких мыслей. Из динамика доносится "Синий тумааан… похож на обмааан". Я начинаю подпевать, улавливая настроение этой песни, и так постепенно успокаиваюсь.
После душа я решаюсь еще раз взглянуть на сообщение. И теперь, всё еще раз досконально прочитав, я окончательно убеждаюсь, что оно не имеет ко мне никакого отношения.
Я со спокойной душой беру книгу и иду читать на кухню. Все уже спят. Мое лицо принимает привычное злобно-циничное выражение. Глаза смотрят прямо и жестко, показывая, что тело, которому они принадлежат, молодое и сильное, и готово идти напролом и идти до конца. Во всём, кроме любви.