Итак, отбросим эти сраные высшие материи и тому подобное. На улице. Можно же спокойно посмотреть на улицу. Оттуда можно все брать, я так думаю. Я в последнее время слишком часто начала наблюдать за людьми. Сейчас пойдет ванильно-хреновая фигня, но это так. Нет, я передумала. Сейчас пойдет жесткач. Иду по улице сегодня. Там мужчина лежит, рядом с ним, блеать, еще один. Все бы ничто и вроде смешно. Ага. Люди рядом стоят и ржут, как идиоты. Пиздец же смешно. Аааа. Как выводит прямо. Реально жалость у меня вызывают такие люди. Там нахер снег лежит, они без шапки, без варежек и задницы морозят. Ладно, папа помог им. Потом с папой поговорили на эту тему. Вот люди, которые до такого опустились они же не до конца виноваты в этом.
Вообще, кто эти люди? Насколько я знаю, все они умные были, просто не смогли этот долбанный кризис 90-х перенести.
А знаете, кого мне еще больше жаль. Людей, которые смеялись. Честно. Это же у них внутри ничего совсем не осталось. Так жестоко и глупо просто.
Ладно.Хотите забить на это? Забьем. Окей.
Дальше. А вот что дальше?
Вы тут сидите все такие обоспеченные, слушаете музыку, которая вас доставляет. А у меня мозги едут, кажется. Серьезно. Меня волнуют все эти мелочи. Всей этой гребаной жизни.
Импрессионизм. Какое-то непонятное искусство, которое я совершенно не понимаю. Когда каждая клеточка твоего тела представлена какой-то хуйней необычной. ахахаха. Ладно, отошла от темы.
Я так давно не улыбалась, а теперь я не могу убрать улыбки со своего лица, постоянно разговаривая с тобой. Окружающим, возможно, это кажется странным. А мне нравится. В душе все к хренам переворачивается. Такие приятные ощущения, которые воссоздались в рубцах моей памяти. Требуется чего-то большего. Я снова пишу.
Это клево. Все так постепенно налаживается.
Сейчас 23-57. Без трех минут полночь. Я выскребу мысли в своей голове и вылью это снова на клавиши. Тихие постукивания стают лучше колыбельной.
А завтра воскресенье. Должна быть свобода. А опять привязана.
А еще так-то мне бывало хорошо.
ты помнишь хоть?