В созерцании это искал он.
Звёзды падали на колени
Под взыскующим взглядом, -
Или он созерцал на коленях,
Фимиамом упорства
Утомлял божество,
И оно улыбалось во сне.

Башни так созерцал он,
Что башни пугались.
Взором внезапным одним воздвигал он их снова.
Но вечерами частенько пейзаж,
Изнурённый под бременем дня,
Хотел отдохнуть в этом взоре спокойном.

В поле зренья вступали животные,
Чтобы пастись в безопасности.
Пленному льву
Непостижимой свободой казалось оно.
Птицы пересекали на крыльях
Этот приют, и цветы
В нем отражались
Большими, как в детях.

И слух созерцал,
Трогая менее зримое,
Менее явное,
Трогая женщин.
Долго ли?
Долго ли в сокровенных лишеньях
Умоляя глубинами взора?
Когда на чужбине в гостинице ждал он,
В безучастной рассеянной комнате сидя,
Недовольный собою, а в зеркале невыносимом
Та же самая комната снова
И позже в постели мучительной
Снова, -
Это веяло в воздухе,
Неуловимое, веяло
Над его чувствительным сердцем,
Над его сердцем, которое чувствует всё же,
Погребённое в страждущем теле, -
Веяло и убеждало:
Нет любви у тебя.

(Не допуская его к посвященьям дальнейшим).

Есть созерцанью предел.
И созерцаемый мир
Хочет в любви процветать.
Зренье свой мир сотворило.
Сердце пускай творит
Из картин, заключенных в тебе, ибо ты
Одолел их, но ты их не знаешь.
Видишь, муж сокровенный, свою сокровенную деву?
Тысячи видов потребовались,
Чтобы её обрести.
Вот оно, это созданье, едва обретённое,
Ни разу ещё не любимое.

Рильке, Wendung 1914 г.

Перевод В. Микушевича