Это говорит о том, что бог падёт не от руки философов и психоаналитиков, которые объясняют, что именно смерть лежит в основе самой возможности любить, но от свободного рынка.
Установка «Это просто товар» разрушительна для корпораций духа куда в большей степени, чем произведения самых смелых поэтов и порнографов. Она убивает святость, и лишает спиритический культ его напускной витальности.
В реальности свободного рынка между иконой и пачкой гандонов нет никакой разницы. Успех продукта определит не молитва у ворот небесной канцелярии, но его утилитарность. И тут уж у иконы нет никаких шансов. Гандоны победят.
Победить могли бы и консерваторы. Но они слишком приверженны формам прошлого и зависимы от фантома стабильности, а потому – неповоротливы. Рынок же, напротив, требует от игрока умения адаптироваться к непрестанно меняющимся обстоятельствам.
Экономика не верит в добро и зло. Это не важно, что человечество веками каталось на лошади. Появляется машина – и благороднейший арабский скакун отправляется в зоопарк. Там ему и место. То, что не меняется – не выживает.
Вымирающие села, закрывающиеся угольные шахты или спивающиеся христиане – всё это прекрасные последствия эволюции, которая, в сущности, безжалостный хищник. Свободный же рынок – его выражение.
Какими бы медленными не казались перемены, важно продолжать раскачивать лодку. Сколь бы степенной ни была консервативная идея, она, как и любой другой мем, стремится выжить, а значит – пытается инфицировать собой новые формы и сущности. В том числе, свободный рынок и новые технологии.