And I don't like it one bit.
Когда нам внутри меня становится плохо, страшно или нервозно, мы начинаем гулять вночью во сне. На днях мы увидели паука, должно быть страшного, потому что мы в наши 17 лет побежали прятаться к маме. Ну как побежали, совершенно спокойно встали и пошли. Паука на самом деле не было, может быть мы и не ходили, потому что мы не помним этого. Это мама рассказала, хотя мы не знаем, может быть оа сама в это время ходила во сне? Сонник сказал, что паук снится к счастью.
Well, what do you know? It's nibblin' my toe.
Когда нам становится очень плохо и грустно, да так сильно, что даже шарик просит спросить в другой раз, гороскопы врут, а амулеты теряются, мы ищем цитаты. Нажимаем на кнопку специального выбирателя цитат, и он выдает что-то такое: Один убил по бродяжничеству, осаждаемый целым полком сыщиков, защищая свою свободу, жизнь, нередко умирая от голодной смерти; а другой режет маленьких детей из удовольствия резать, чувствовать на своих руках их тёплую кровь, насладиться их страхом, их последним голубиным трепетом под самым ножом. И что же? И тот и другой поступают в ту же каторгу. (Федор Михайлович Достоевский. Записки из Мёртвого дома) И это заставляет задуматься, что не с проста нам грустно сегодня. Но каторга кончается.
Oh, gee, It's up to my knee.
Люди кричат. Люди кричат наше имя. Мы либо не слышим, либо игнорируем. Точнее стараемся игнорировать, потому что не умеем. Отвечаем. Да, все хорошо. Нет, не голодные. И снова в старшном вихре из букв, цифр, знаков, не дающих покоя уже несколько месяцев. Как будто закодированные названия, как будто закодированные люди. А дискриминант опять отрицательный. Зато мы можем поделить, ничего не потеряв.
Oh my, It's up to my thigh.
Луна и Солнце словно поменялись местами. Ты знаешь, почему это так страшно. Изменилось время, изменился ветер, изменилась вода. Три буквы В, которые в состоянии безысходности при особом расположении давали четвертую сестрицу - Волшебство. Но время ускорилось, ветер усилился, а вода кажется чище, падая с неба, значит и Волшебство будет сильнее.
Oh, fiddle, It's up to my middle.
В середине, где сердце. Мы не можем долго быть с одними и теми же людьми, как бы сильно мы их не любили. Нам начинает казаться, когда мы слишком долго вместе, мы забываем, за что мы любим друг друга. Мы требуем временных разлук, мы требуем расставаний ненадолго, чтобы вспомнить всё, всё, всё, с красивыми двумя точками сверху.
Oh, heck, It's up to my neck.
Вместо крови по венам течет соленая вода, которую люди называют слезы. Вот как-то так, наверное, мы плачем внутри. Из-за дисбаланса жидкости в нашем организме мы съедим молочную шоколадку с изюмом и напишем что-нибудь только для себя, потому что выдуманный друг только что ушел в кино со своей названной сестрой.
Oh, dread, It's upmmmmmmmmmmffffffffff…
Да вот только, удав - это я.