Меня связали. Рот заклеили лентой. Из-за этого мне иногда сложно дышать и я задыхаюсь, но заставляю себя делать глубокий вдох через нос и выдох, потому что, думаю, ни мне, ни моей сестре на пользу не пойдет если я задохнусь и умру в машине пока меня эти дикари везут неизвестно куда и зачем.
Глаза мне не закрыли, так что я прекрасно вижу всю кабину салона. Сидения черные, как и сам цвет машины. Машин у нас в городе я видела только один раз в жизни поэтому марку я не знала.
Кто-то подошел к машине и начал говорить. Я попыталась выгнуться и мои запястья сразу же заныли, я почувствовала дикую боль — видно слишком сильно перетянула веревку своим движением. Спустя нескольких не очень удачных перемещений мне удалось найти безболезненное положение и я смогла прислониться к стеклу. Жаль, что оно было темным — так я смогла бы хотя бы рассмотреть кто там. Я услышала только слово «она» когда разговор неожиданно прекратился и передняя дверь открылась — в машину сел Макс, а я закрыла глаза. Рядом со мной кто-то сел.
- Ты ей что-то дал? Почему она спит?
Пауза.
— Нет, - отвечает Эрик, и я чувствую как он рассматривает меня, еле сдерживаюсь чтобы нервно не сглотнуть.- Она не спит, - и он щиплет меня за ляжку. Я резко открываю глаза и хочу ударить его меж ребер локтем, но мои руки связаны за спиной и поэтому когда я дергаю ими чтобы ударить, меня пронизывает адская боль, я морщусь. На лице у Эрика появляется жестокая улыбка.
— Надо поговорить, сними изоленту.
Я знала что Эрик не станет сюсюкаться со мной и сорвет изоленту одним махом, но все равно, не ожидала той боли. Из меня уже готовы были политься ругательства, когда Макс говорит очень серьезно, смотря мне в глаза:
— Слушай внимательно. Туда, куда мы едим, нельзя никому кроме повещенных, особенно нельзя тебе, но мы собираемся провести тебя туда, поэтому нам нужно скрыть всю информацию кто ты такая и откуда, поняла?
Я киваю.
-Отлично. Имя твое знать им можно, но там это особо не принято. Нам нужно придумать тебе прозвище, есть идеи?
Прозвище, надо же. Не ожидала. В голове сразу же прокручивается миллион воспоминаний из дома, как мама звала меня уточкой, хвостиком, когда я везде бегала за Каспианом. Но я не могу назваться «уточкой» в компании этих людей, это прозвище — слабость среди них. Я не знаю что бы такое выбрать, я хочу чтобы оно напоминало мне о доме если вдруг я не смогу выбраться и останусь здесь вместе с Ариной хоть что-то останется настоящим и что-то будем родным, напоминающим мне о доме. Я вспоминаю школу и как по команде в моей голове появляется образ раздевалки и мой номер — 12.
Долго не думая, я произношу:
—Двенадцать. Двенадцатая.
Макс испытывающие смотрит на меня и я не отвожу взгляд. Теперь я участвую в их игре по их правилам, а в их игре отвести глаза, значит, сдаться. Он переводит взгляд на Эрика.
— Везем ее в штаб, - говорит Эрик как-то отстранено.