Она - красивейшая из женщин, каких я когда-либо видел: высокая, блондинка, с безукоризненной белой кожей, — она поразила меня своей изящностью. Я приглашаю её домой на японский ужин — и она пришла. После еды я прошу её прочитать любимую поэму немецкого экспрессиониста. Пока она читает, я не могу отвести от неё глаз.
Я прошу её прочесть поэму ещё раз. Говорю, что хочу записать это на плёнку. Она улыбается. Я вижу её жёлтую майку, чудесные белые руки, чувствую запах её тела.
Я включаю магнитофон. Она начинает читать. Она говорит по-немецки безупречно. Я тянусь к спрятанному за комодом ружью. Я медленно встаю, навожу ружьё на её затылок. Я не могу сдержать себя.
Громкий выстрел — её тело падает со стула на пол. Как будто она смотрит на меня. Я пытаюсь говорить с ней, но она больше не отвечает. Очень тихо. Только молчание смерти.
Я начинаю её раздевать. Это непросто снять одежду с мёртвого тела. Наконец всё сделано. Её красивое белое тело передо мной. Я так долго этого ждал — и наконец это моё.
Я сфотографирую её труп с глубокими ранами. Я занимаюсь с ней любовью. Когда я обнимаю её, она делает выдох. Я вздрагиваю — она как будто живая. Я целую её и говорю, что я её люблю. Потом я перетаскиваю её в ванную.
Потом я включаю магнитофон с записью её чтения немецкой поэмы и ем её. Но не чувствую вкуса. Я добавляю соль, горчицу — вкус бесподобный!.. Наконец она у меня в желудке. Наконец она моя. Это лучшая из всех трапез в моей жизни… В качестве салфетки, я использую её трусики. Они ещё сохранили запах её тела.
Потом я засыпаю рядом с ней.
Наутро она ещё здесь. Она совсем не имеет плохого запаха.
Прошло уже двадцать четыре часа. В ванной летают и жужжат большие мухи. Я пытаюсь их прогнать, но они возвращаются. Они облепили её лицо. Как будто они говорят мне, что я навсегда потерял её. Это уже не она. Где она? Она ушла далеко.
Наношу несколько ударов топориком. Это тяжёлая работа. Я отрубаю её бедро. Тело подпрыгивает. Если бы она могла чувствовать, это причиняло бы ей боль.
Потом я отрубаю её руки. Это даже труднее, чем бедро. Я использую электрический нож. Он создаёт пронзительный звук, напоминающий её пронзительный голос. На её руке кольцо и браслет. Я вижу её длинные пальцы и опять чувствую возбуждение. С их помощью занимаюсь с ней любовью. Её длинные пальцы возбуждают меня.
У неё маленький нос и сладкие губы. Когда она была жива, я хотел укусить их. Это так легко откусить её нос. Пока я жую хрящ, я слышу как он хрустит. Ножом я отрезаю еще кусочек хряща и кладу себе в рот. Очень жёсткая кожа. Я решил отложить это на потом, сперва зажарив, так что я кладу его в холодильник.
Потом я на закуску я пытаюсь откусить её палец. Не могу. Я разочарован.
Я хочу её язык. Я не могу открыть её нижнюю челюсть, но я могу дотянуться до него между зубов. Наконец я достаю его. Я отрезаю его и кладу себе в рот. Его трудно жевать. Я смотрю на себя в зеркало. Её язык переплёлся с моим языком. Стараюсь закрыть свой рот, но её язык выскальзывает. Наконец я срезаю кожу и пробую мясо.
Я пытаюсь есть её глаза. Мне трудно их проколоть, хотя это наиболее лёгкая часть на её лице. Я вижу слёзы, выступающие из них. Меня это пугает. Её глаза — единственное, что осталось на её лице. Это около черепа.
Потом я взрезаю желудок. Появляются её внутренние органы Я нахожу серый мешочек на конце трубок. По-видимому, это мочевой пузырь. Когда я его поддеваю, он начинает сильно пахнуть. Я засовываю руку в её тело. Нахожу ещё мешочек. Должно быть её матка. Если бы она продолжала жить, у неё бы мог быть там ребёнок. Эта мысль меня расстроила на какой-то момент.
На ней ещё было ожерелье. Я пытаюсь воспользоваться электрическим ножом, но он не особенно хорошо работает. Он только создаёт свой пронзительный звук. Когда наконец с головой покончено, её тело представляет собой только кусок мяса. Я засовываю голову в пластиковый пакет. Всё закончено. Полночь. Я вызываю такси.
Я опять дома. Включаю телевизор и открываю холодильник. Ставлю блюдо на стеклянный стол. Узнаю каждый кусочек мяса: это от её бедра, это от её ляжки. Жарю их на плите. Сервирую стол. Ставлю горчицу, соль, перец и соус. Кладу рядом с блюдом её трусики. Я нюхаю их и смотрю на фотографию обнажённой женщины в журнале. Я пытаюсь вспомнить её части тела, которые у меня сейчас во рту, но трудно сопоставить мясо с телом. Сейчас это только как мясо.