она несла бред с умным лицом,
поднималась на носочки,
чтобы меня поцеловать,
залезала руками под мою футболку и грела их.
сидела у меня на коленках,
толкала меня в снег,
показывала мне язык,
постоянно что-то рассказывала,
смеялась надо мной по-доброму,
шептала какие-то песенки
мне на ухо,
заставляла меня ходить с ней по магазинам,
готовила мне булочки по субботам,
гладила мою одежду,
просила встречать ее и провожать,
звала гулять в дождь,
запрыгивала мне на спину,
чтобы я потаскал ее,
обнимала меня крепко,
в автобусе голову клала на мое плечо,
все наши фотографии распечатывала и вешала над кроватью,
мыла за мной посуду,
рассказывала мне обо всём,
любила надевать мой синий свитер,
я даже привык,
перебирала пальцами волосы на моей голове,
рисовала пальцами сердечки на моей коже,
щекотала меня до изнеможения,
засыпала под мои сказки,
смски мне писала, милые такие.
я улыбался, когда читал их.
в ее телефоне было только два номера: ее мамы и мой.
каждое утро я слышал по телефону ее «доброе утро» и знал,
что она улыбается.
говорила, что любит меня безумно.

а потом перестала мне звонить
и не отвечала на мои звонки,
я больше не видел ее улыбки,
не слышал ее песенок на ухо,
в папке «входящие» не было от неё смс,
в моей ванной больше никто не рисовал сердечки
на запотевшем зеркале,
никто не прятал мои сигареты,
бесполезной стала вторая зубная щетка,
моя одежда была мятая,
посуда не мытая.
я выбрасывал вещи,
забытые какими-то суками,

но всегда хранил ее.

по субботам я ел бутерброды, а не ее булочки.

мой синий свитер был аккуратно сложен на полке. я никому больше не разрешал его надевать.