- Тут надо многое взять в соображение, чтоб ответить без ошибки на такой вопрос, - сказала я наставительно. - Самое главное: любите ли вы мистера Эдгара? - Как можно его не любить? Конечно, люблю, - отозвалась она. Затем я учинила ей настоящий допрос - для девушки двадцати двух лет это было не так уж неразумно. - Почему вы его любите, мисс Кэти? - Вздор! Люблю - вот и все. - Нет, это не ответ. Вы должны сказать - почему? - Ну, потому, что он красив и с ним приятно бывать вместе. - Худо! - заметила я. - И потому, что он молодой и веселый. - Куда как худо! - И потому, что он любит меня. - Пустое, дело не в этом. - И он будет богат, и я, разумеется, стану первой дамой в округе. И смогу гордиться, что у меня такой муж. - Еще хуже! А теперь скажите, как вы его любите? - Как все любят… Ты глупа, Нелли. - Ничуть… Отвечайте. - Я люблю землю под его ногами, и воздух над его головой, и все, к чему он прикасается, и каждое слово, которое он говорит. Я люблю каждый его взгляд, и каждое движение, и его всего целиком! Вот! - А почему? - Нет, ты обращаешь это в шутку! Очень нехорошо с твоей стороны! Для меня это не шутка! - сказала молодая госпожа, насупившись, и отвернулась к огню. - Я вовсе не шучу, мисс Кэтрин, - ответила я. - Вы любите мистера Эдгара, потому что он красив, и молод, и весел, и богат, и любит вас. Последнее, однако, не в счет: вы, возможно, полюбили бы его и без этого; и вы не полюбили б его и при этом, не обладай он четырьмя первыми привлекательными качествами. - Не полюбила б, конечно! Я его только пожалела бы… а может быть, и возненавидела, если б он был уродлив и груб. - Но есть и другие красивые, богатые молодые люди на свете - может быть, даже богаче его и красивей. Что помешало бы вам полюбить их? - Если и есть, они мне не встречались: я не видела другого такого, как Эдгар. - Может, со временем встретите. А мистер Линтон не всегда будет молод и красив - и, возможно, не всегда богат. - Сейчас это все у него есть, а для меня важен только нынешний день. Ты ничего не придумаешь умней? - Хорошо, тогда все в порядке: если для вас важен только нынешний день, выходите за мистера Линтона. - Мне на это не нужно твоего разрешения - я все равно за него выйду. И все-таки ты не сказала мне, правильно ли я поступаю. - Правильно, если правильно выходить замуж только на один день. А теперь послушаем, о чем же вы печалитесь. Брат ваш будет рад, старые леди и джентльмен, я думаю, не станут противиться; из беспорядочного, неуютного дома вы переходите в хорошую, почтенную семью; и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие? - _Здесь оно и здесь!_ - ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другою в грудь, - или где она еще живет, душа… Душой и сердцем я чувствую, что не права! - Удивительно! Что-то мне тут невдомек. - Это и есть моя тайна. Если ты не будешь меня дразнить, я тебе все объясню. Я не могу передать тебе этого ясно, но постараюсь, чтобы ты поняла, что я чувствую. Она снова подсела ко мне; ее лицо стало печальней и строже, стиснутые руки дрожали. - Нелли, тебе никогда не снятся странные сны? - сказала она вдруг после минутного раздумья. - Да, снятся иногда, - я ответила. - И мне тоже. Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, пронизывая насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Один был такой: я сейчас расскажу, но, смотри, не улыбнись ни разу, пока я не доскажу до конца. - Ох, не нужно, мисс Кэтрин! - перебила я. - Мало нам горестей, так не хватало еще вызывать духов и смущать себя видениями. Бросьте! Развеселитесь, будьте сами собой! Посмотрите на маленького Гэртона! Ему ничего страшного не снится. Как сладко он улыбается во сне! - Да, и как сладко богохульствует его отец, сидя один взаперти! Ты, верно, его помнишь круглолицым крошкой, совсем другим - почти таким же маленьким и невинным, как этот. Все-таки, Нелли, я заставлю тебя слушать: сон совсем коротенький. И сегодня ты меня уже не развеселишь! - Не стану я слушать! Не стану! - заговорила я поспешно. В ту пору я верила в сны - да, впрочем, верю и теперь; а в Кэтрин, во всем ее облике, было что-то необычайно мрачное, и я боялась чего-то, что могло мне показаться предвещанием, боялась предугадать страшную катастрофу. Кэтрин обиделась, но продолжать не стала. Делая вид, что говорит совсем о другом, она опять начала: - Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы там бесконечно несчастна. - Потому что вы недостойны рая, - ответила я. - Все грешники были бы в раю несчастны. - Нет, не потому. Мне однажды снилось, что я в раю. - Говорю вам, я не желаю слушать ваши сны, мисс Кэтрин! Я иду спать, - перебила я вновь. Она рассмеялась и опять усадила меня: я было поднялась уже со стула. - Тут ничего такого нет, - воскликнула она. - Я только хотела сказать тебе, что рай, казалось, не был моим домом; и у меня разрывалось сердце - так мне хотелось заплакать. Я попросилась обратно на землю; и ангелы рассердились и сбросили меня прямо в заросли вереска на Грозовом Перевале; и там я проснулась, рыдая от радости. Это тебе объяснит мою тайну, да и все остальное. Для меня не дело выходить за Эдгара Линтона, как не дело для меня блаженствовать в раю; и если бы этот злой человек так не принизил бы Хитклифа, я бы и не помышляла о подобном браке. А теперь выйти за Хитклифа значило бы опуститься до него. Он никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше я, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя - одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня. Эмили Бронте, "Грозовой Перевал", 1847