Щербатый не заходил в конюшню, подсознательно выделяя это место Гейл как её личное пространство, и не нарушал его; да и особого желания возиться с лошадьми у него не возникало (отцовская ферма ещё была свежа в его памяти). Но однажды, помогая зеленоглазой занести вёдра с водой в конюшню, Левиафан в изумлении застыл на пороге, увидев то, чего он никак не ожидал увидеть в заброшенной английской местности у бедной странной девушки. Бессердечный неплохо разбирался в породах лошадей, и сейчас перед собой он видел рыжего кохейлана, арабского скакуна, славящегося своей выносливостью. Такие породы продавались за огромные деньги на элитные скачки - первой мыслью Лютера было немедленно похитить скакуна и продать его да подороже; судя по широкой кости, конь был из Ирана, где специализируются на лошадях массивной конституции. Конь смотрел на Брайнера блестящим агатовым глазом, с какой-то печальной мудростью, причмокивая и пофыркивая. Из ступора мужчину вывела Эбигейл, ласково коснувшаяся его плеча, прося отойти в сторону; Лютер молча смотрел на то, с какой нежностью и заботой Гейл ухаживала за арабом и другими лошадьми, силясь понять, каким образом лошадь могла попасть к девушке. И тогда Щербатый отважился первым нарушить тишину.
- Это кохейлан, властитель песчаных дюн. - С длинными паузами меж словами начал Лютер, медленно приближаясь к лошади, вытянув вперёд левую руку - Бесценное сокровище арабских бедуинов. Говорят, к нему относятся как к богу и почитают наравне с языческими идолами как олицетворение мощи, мудрости и свободы.