Девушка идёт домой. Четвёртый день na postoj, но сегодня не настолько пьяная, чтобы начинать плакать на пол пути. Лимит заканчивается, раздражение диктует свои правила, когда она вспоминает эту бабу, простую, как бревно, блондинку, кажется, или брюнетку, неважно. Бабу, которую они любят больше чем то, что могли бы. То, где могли бы быть собой. Девушку снова начинает тошнить. Третий раз за сутки.
Она сжимает челюсти до желваков, прикусывая губу, верхнюю, нижнюю - неважно. Не решила еще. Девушка знает: то, что произошло на протяжении всего этого длительного отрезка времени нельзя исправить или забыть. Воистину, ей не нужно ни то ни другое. Ебучая альтернатива, о смысле которой меньше всего хочется размышлять.. по-крайней мере, сегодня. Ей нужно научиться справляться со своими фобиями, которых развелось, словно червей после дождя. Ей нужно бросить пить, поберечь свое хуево здоровье, чтобы через лет пять родить маленького уродца от человека, которого она не будет любить даже после литрушки-двух вина или лысого дяденьки с неисправимыми гейскими наклонностями. Девушка отказывается от этих перспектив. Снова.
Чувствуя знакомый привкус.. как послевкусие, послесловие, запах гликодина от руки или же еще какой-нибудь дряни, неистовое желание лечь под ближайший Мерс или Прада, закрыть глаза, быть раздавленной пополам, коей она является без без помощи любых технических средств. Девушка твердо знает, что она мудак - вечный и беспомощный. Что её любимый умер - в прямом или переносном смысле.. Неважно. Теперь она никого никуда не зовёт и не обещает золотые горы людям, которые кажутся ей чем-то важным. Не клацает несколько раз неисправным выключателем, чтобы разглядеть своё лицо после тяжелого дня и дважды потёкшей туши. Вместо тетрадных листов, она заворачивает марихуану в вырезки из христианских статей или евангелические проповеди.
У девушки очень болит голова. Девушка хочет спать. До дома метров двести, ключи, подъезд, четвертый этаж. Бросить свое обмякшее тело на кровать, представить руку с тонкими пальцами на своей пояснице. и уснуть без скопа тревожных мыслей в голове.
Девушке опять снится море Какой-то вокзал, поезда, перроны, слепой проповедник с необычно синими глазами. Звук пианино или фортепиано - не решила еще. Чьи-то губы на губах, почти математические рисунки на груди и посиневшие запястья.
Девушка упирается глазами в дорогу, вид с северной стороны четвертого этажа: несколько тусклых фонарей, такси при въезде, заснеженный парк.
Девушка затягивается и вспоминает апрель или март - не решила еще.
Девушка улыбается. Улыбается, словно умеет умирать.