Беккет: Послушай, Касл, мне все равно, сколько ты всего там изучил, ты не убедишь меня в существовании снежного человека.
Касл: Я просто основываюсь на фактах и невероятно больших следах.

Беккет: Есть хоть что-нибудь во что ты не веришь?
Касл: Конечно! Например.. А как насчет тебя? Если не в снежного человека, зомби или призраков, во что веришь ты?

Беккет: Я просто верю в каждую ежедневную магию жизни. В вещи, которые я могу увидеть или прикоснуться. Как зеленые побеги, которые пробиваются сквозь снег в феврале, или во Флэтайрон-билдинг, или в то, что я чувствую, когда слушаю Колтрейна.

Касл: Теперь и я могу ценить повседневность, но почему бы не верить в возможное? В мире уже не так много неизведанного. Нет новых континентов для открытий, нет дикой Африки. Все исследовано спутниками и гидролокаторами. Тем не менее, люди все еще тянутся к неизведанному. Это то, что заставляет нас расти. У Колтрейна не было бы саксафона, если бы Антуан Сакс его не придумал. Разве, не именно это отделяет нас от, скажем, гориллы?

Беккет: Знаешь, существует один необъяснимый загадочный феномен, в который я все еще верю. Мы.

Беккетуля моя такая домашняя, теплая и уютная, что у меня аж слюнки текут от ее розовой пижамки, хах, да и от пучка на голове тоже. Привыкла я к строгой Кейт, а тут она настолько Касла, настолько его, что мне кажется, будто я случайно вломилась к ним и помешала их поцелую. Мои ребята счастливы, а значит счастлива и я. А еще я безумно жду новую серию, на которой, уверена, пролью, немало слез. Но у моего писателя и его музы будет все в порядке, потому что я тоже в них верю.