Короче, как-то я наткнулся на биографию Джобса (хаха, ну вы понимаете уже, да) — разумеется, это отвратительная мотивационная желтуха, но самое отвратное — это такая наивная романтизация персонажа. Невероятная детскость!
Я так даже шутить люблю про одногруппника одного. Вот он сидит без учебника, а учительница и говорит: "Никита, отвечайте!". Он как встанет и пробежит через весь класс к девочке, у которой учебник есть — и тут же, конечно, отвечает — и все правильно, на "пятерку". А я такой на ушко соседу — "Ах, какой непосредственный! Прямо через весь класс не постеснялся!". Понимаете, да?

Вот и про Джобса автор, но только абсолютно серьезно: "Ах! В джинсах! На деловом собрании! И в джинсах! Какооой непосредственный! "

Это же просто смешно, правда? Такая вот сцена там была, перескажу своими словами:

" Сидит Джобс, а рядом его сотрудник какой-то. Заказывают партию экранчиков. Напротив них мужчина — солидный, в костюме. А Джобс? В джинсах, вы представляете, в джинсах! Ох, бедная система, Джобс, что ты делаешь, система трещит по швам! Ну а его сотрудник и говорит: "Нам нужно 200000 экранчиков!". А мужчина в солидном костюме: "Можем только 150 тысяч!", а ему сотрудник: "Нет, двести!". Джобс молчит. И тут как вскакивает: "Тогда триста!". Ах! Триста! Какой наглец! Ах! "

Ну и все в таком духе. Ну детский сад же, правда?

Известно, что главная миссия середины 19 века в русской литературе — уйти от романтизма. Не от Романтизма, а от того, что с ним стало — от опошленного маленькими, забытыми уже писателями, отвратительного, детского романтизма. И Гончаров с "Обыкновенной историей" этот культ замечательно развенчал.

И что теперь? Я прихожу в Буквоед — "Код Дурова". Пролистал пару страниц — в прологе же ровно та сцена, которую я описал выше, только вместо Джобса Дуров, вместо экранчиков какие-то идиотские кружки. Вместо джинс бейсболка — в помещении, ах! Ужасно, шум, гадость, свинство. Плохо, конечно, не то, что крадут — а то, что крадут и без того отвратные вещи, боже, это пошлость в квадрате.