Вспомнил почему-то: на одну из студий звукозаписи, где я в тот момент работал, притащили ленточный микрофон. Кажется, какой-то Neumann. Стоил он, как правая почка Барака Обамы, и обладал фантастической чувствительностью. Ему было совершенно похрен, на каком расстоянии расположен источник звука, агрегат втаскивал в тракт все, что происходило в радиусе двух световых лет. Наш главный звукорежиссер решил во что бы то ни стало записать на него одного вокалиста - песня у парня была нежная, лиритсская, сопливая до невозможности, и пел он ее дрожащим шепотом. Но сначала нам пришлось час выгонять из студии муху - она кружилась вокруг лампы, а Neumann услужливо выдавал ее жужжание на пульт с невероятными подробностями. Клянусь, мы слышали, как муха мерзко хихикает и потирает лапки во время коротких посадок. Потолки в студии были пятиметровые, и мы втроем прокляли всю мухину родню до седьмого колена, пока не смогли шваброй и пюпитром вытолкать этого монстра за дверь.
А потом пришел вокалист, и выяснилось, что он даже почесаться перед микрофоном не может - все слышно. Нет, даже не так - все СЛЫШНО. Грохочущее шуршание одежды при малейшем движении. Мы заставили парня раздеться до трусов и писали его голым.
Правда, песню это не спасло. Материал был говно, никакой Neumann не спасет. Даже ленточный. Главный звукорежиссер убрал его в коробочку и сказал, что в следующий раз достанет только тогда, когда на запись придет какая-нибудь симпатичная вокалистка в шуршащей одежде.