Мне все проще проводить границ черты -
вот женщины, а вот ты.
Кто-то топит в себе мечты,
а во мне всплывают одна за одной.
Оживают потопленные корабли,
паруса их срываются с мачт.
На дикий пляж волна за волной
вступает дикий прибой,
каких не бывало.
Люблю я тебя –
не врут все заборы,
ночами на них писал
кровью своею алой.
А на флагах моей эскадры
значится лишь одно:
ты - моя тихая гавань,
мой долгожданный дом.
И по́лны твои сокровища -
всему вопреки
добра сорок тонн.
Счастье всем даром,
пусть никто не уйдет обиженным,
состраданием, помощью
твои синапсы движимы,
к каждому страждущему
влекутся и тянутся.
Кажется,
помню слезы твои, как вчера
над птицей,
в руках умирающей.
Верю - и ты
когда-то умела летать
в небо стрелой взмывающей,
облако мыслью двигать,
ветер с дождем позвать.
Женщина истинно та
ценна,
что поддержит
и расцелует шею,
даже если не прав.
Когда над трупом врага
в слезах сидеть будешь,
кровь растирать буреющую,
и вот она тропка в ад,
погладит волосы, скажет:
ты же раскаялся,
а значит хоть чуточку
не виноват.
Женщина истинно та -
ценна,
что небыль готова выдумать,
лишь бы тебя ограждать
от рвений ненужных и глупостей.
А я лягу костьми,
съем костер,
выпью море,
лишь бы тебе не больно,
Истинно та ценна,
про которую
без опасений скажешь:
моя, ничья более!
Забиваем друг в друга
мячи-признания
и у нас пока что ничья,
но сейчас я пишу -
на шаг ближе к победе.
Отчаянно
рвусь к глазам твоим
нечеловеческим -
пламенно пышут, как маяк в урагане
для моих кораблей.
И как-нибудь утром
сложу тебя кошечкой – оригами,
будешь лежать
под сердцем в кармане,
вечно со мной и в тепле.
Женщина та ценней,
что находит тебя вслепую
в любой толпе и,
среди веселия и общения
выбирает тебя,
дуралея.
Каждый вздох твой лелеет,
Целует сквозь сон,
жмется к побитому грязному,
как пушистый зверек.
Которая разницу чувствует
между твоим просто ворчанием
и настоящим в сердце йок!
Ты заплыла во мне за последний буек.
О которой вспомнишь,
с размаху шваркнув кулаком по́ столу:
как ее не уберег?!
Проснутся в поту от кошмара,
как ты уехала навсегда
неизвестно с кем и куда.
Срываю последний замок
с дверцы-груди,
без страха терять опору.
Открывайте все ставни,
отоприте запоры,
кончился штиль,
надвигается шторм
невиданной мощи,
в щепки перемалывающий города!
ДА, ДА!
Истинно
женщина та – моя,
насытиться с которой нельзя
словами тремя банальными
и хочется душу рвать
в поиске слов подходящих,
но так и не подобрать.
Помпея всплыла на восходе заката,
три родинки – это моря.
Дождь слепой по радуге катится,
тело твое – земля.