это настолько же не нужно читать, насколько это изначально не нужно было писать, но что сделано, то сделано, и я предупредила. я прихожу домой и плачу, смотрюсь в зеркало и плачу, плачу перед тем, как заснуть, перед тем как выйти из дома, едва сдерживаю слезы в общественном транспорте и в университете, и все, что я прошу, это чтобы это кончилось. я хорошо понимаю разницу между приятным душевным волнением, пусть и с некоторым оттенком страдания, стимулирующим мыслительную деятельность, дающим толчок к чему-то новому, и этим отвратительным чувством или отсутствием его, ни на что ни годным, кроме порчи настроения, душевного и физического состояния, жизни. я живо помню, как два-три года назад я читала здесь и на других сайтах записи людей о собственном одиночестве, замкнутости, неспособности банально выйти из дома и наслаждаться жизнью, и не понимала, как так можно, и я все бы отдала сейчас, чтобы продолжать не понимать, как так можно. и вот теперь уже полтора года, если не больше, я чувствую себя постоянно больной и нравственно, и физически, и каждое, без преувеличения каждое утро я просыпаюсь с болью в теле и полным отсутствием понимания того, зачем мне вообще просыпаться. я выгляжу забитой и какой-то потускневшей практически все время, несмотря на все мои старания хоть что-то сделать со своей внешностью. я крашусь уже даже дома, когда мне никуда не нужно выходить и где меня никто не видит, потому что знаю, что не выдержу своего вида в зеркале, я уже даже накрашенной не могу посмотреть на свое отражение без боли. я не могу видеть этого, эту кожу, каждый миллиметр которой, за исключением лица и шеи, покрыт то царапинами, то синяками, то еще чем, не могу видеть эту бледность, не могу смотреть на эти просвечивающие отовсюду фиолетовые вены. я просматривала свои детские фотографии вчера и едва сдерживала слезы, настолько живой я там выгляжу, с румяными щеками и ярко-зелеными глазами, которые теперь выглядят настолько тускло, что даже трудно определить их цвет. никто, наверное, даже и не знает, что у меня ямочка на левой щеке, потому что я уже практически не улыбаюсь, только коротко посмеиваюсь над чем-нибудь. черный, наверное, мне не очень идет, но я уже больше не могу носить ничего другого, действительно физически не могу, у меня нет настроения. я стараюсь как-то выйти из этого, всеми душевными силами цепляюсь за все, что только можно: покупаю себе какие-то приятные мелочи, стараюсь читать как можно больше, заставляю себя следить за собой, еженедельно убираться в квартире и писать конспекты по философии, но все бесполезно, в особенности последнее, потому что на семинарах я всегда говорю только самое основное, забываю половину из написанного, ленюсь читать первоисточники, да и вообще все всегда делаю с опозданием. я вчера особенно ярко накрасилась, надела свое любимое платье и слушала pornography, подпевала и даже немного танцевала, фотографировалась с дурацкими выражениями лица на вебку, и мне было так хорошо эти полтора часа, настолько хорошо, что после того, как все кончилось, мне опять захотелось рыдать, потому что ничего из этого не меняет того, что я готова убить себя только из-за того, как я выгляжу, что у меня нет друзей и я ничего не могу сделать, чтобы они появились, что я отдаляюсь ото всех и ото всего, что родственники недовольны моим состоянием и поведением, что я не успеваю в университете, что я до сих пор не могу отпустить прошлые обиды. я снова возвращаюсь к тому состоянию, которое было у меня в сентябре-октябре, когда я не могла смотреть на ножи и веревки без того, чтобы не представлять себе собственное самоубийство, когда практически каждый мой сон был об одном и том же, и когда мне приходилось отходить в метро как можно дальше от края платформы, чтобы не броситься под поезд, потому что как бы мне этого не хотелось, я не могу этого сделать, я представляю себе своих родителей и понимаю, что не могу так с ними поступить. я не знаю, что мне делать, и настало время признать, что я не смогу с этим бороться, потому что я уже пыталась много раз и единственное, что я выгадала - это три месяца относительной уверенности в себе и будущем, да и то не без слез и срывов.