Утро является для меня вынужденным и неестественным, ведь я привыкла высыпаться вдоволь. Звонок будильника вырывал меня из сладостного забвения, подобно голосу матери, заставляющего её сына выйти из теплых вод моря на берег, так неприятно обдуваемый ветром. И всё же, разбалованная тотальной вседозволенностью своей ни к чему не привязанной жизни я понимала, что звонку будильника в отличии голоса матери можно и не внимать. Как удобно мой разум сопоставлял эти объекты. Голос матери, который непреложен и не может быть оспорен или проигнорирован, и чем является по сравнению с ним визг какой-то там коробки с часами?! Таким образом, будильник и его пронизывающий сонные грезы звук казался мне уже чем-то отдаленным и достаточно смутным, таким, что его можно было принять за образ какого-нибудь второстепенного персонажа или явления во сне. Утро, внезапно появившееся перед моим существом, за несколько секунд почти полностью исчезало и уже потом всплывало в моей памяти как что-то, пережитое полусознательно и наощупь.

Днём же после добровольного и «естественного» пробуждения я сокрушалась о своей лени и безволии. Мне казалось, что если бы прямо сейчас я могла отправиться в то место, куда должна была отправиться по звонку будильника, я бы сделала это с охотой и окрыляющей непринужденностью. Итак, успокоив свою совесть, а вернее затуманив её, как то самое утро, я заключала, что если сейчас у меня есть желание и силы отправиться куда-то, то завтра по звонку будильника они не никуда не денутся. На следующее утро оказывалось, что все те силы и потенции, так явно проявлявшиеся у меня вчера, куда-то исчезли, а вместо них осталось чувство отягощенности. Словно сон забрал у меня эти силы в обмен на фантастические панорамы, которые крутились без устали всю ночь у меня в голове. И так начинался новый цикл.