Если бы меня спросили про дыхание, я бы промолчала и нарисовала пунктир. Слышно песни, от которых тошнит, слышно людей, которые слушают песни, а потом их тошнит друг от друга.
Сны застревают в дёснах, а потом всё равно просыпаешься.
Минус одиннадцать - и ветер пьет смс-ки из пальцев.
Минус одиннадцать - и ты можешь видеть поцелуи на запрокинутом лице города.
А может, не можешь. а может, и не поцелуи. своими красивыми нудными словами не смогла сказать главное - эту боль не слышно.
Беззвучные внутренности.
Дождь шил косыми стежками пеленки новорожденным окнам.
Полциферблата до тебя я хотела домой, засыпала с сырыми волосами, чтобы отвлечь внимание и незаметно спрятать сырые глаза в подушку.
Приехала в твой город, чтобы перестать улыбаться избито, стереть эти сильные сильные пятна от кофе.
Одна девочка пыталась изменить жизнь.
Один мальчик не пытался и изменял ей.
Люди расстаются, всё еще расстаются, а потом ждут, кто закричит первый.
Дождь разбил себе голову о щеки машин, так нелепо. такое не-лето.
Бесконечные шарфы, конченные чувства, короткие лав стори, возьми линейку.
Минус одиннадцать, снова минус одиннадцать, - и хочется опрокинуть за окно все эти улыбки.
Но по-прежнему просто надавливаешь на сердце, ну заткнись же.
А ты только попробуй эти веселые карие глаза.
Они обязательно окажутся горькими. и какого черта, они же минуту назад смели смеяться?! телефон расплакался звонком.
Ребенок на новый год надел кислородную маску и расплакался.
Это тоже полифония.
Если бы меня спросили про дыхание, я бы поставила прочерк.
А все бы думали, что это пунктир.
Пауло Коэльо