Отрывок из книги «Икер Касильяс. Скромность чемпиона»
Глава 8 «Икер без перчаток»
Истории его матери Мари Кармен.
Часть I

«Я родила Икера, когда мне было 22 года. Тогда я сама ещё была ребенком. Но я всегда была очень ответственным человеком. Я училась и работала. Я любила полностью планировать свою жизнь, но мои планы были нарушены, когда я забеременела. Футбол меня совершенно не интересовал. Совсем. Но складывается такое ощущение, что на мою жизнь повлияли те, кто меня окружал, люди, которые любили футбол. Мой парень, который впоследствии стал моим мужем, обожал футбол, как и мои первые руководители. А все остальное, что произошло после рождения Икера, всем известно. Тогда я работала в области медиа планирования, и мой руководитель Хосе Мария Мартинес Ровира был настолько фанатом, что даже баллотировался на пост президента «Барсы», но эти выборы выиграл Лапорта. А тем временем Хосе Луиса направили в Бильбао, мы поженились и переехали туда жить.

«Мы сняли квартиру на пятом этаже в доме без лифта рядом с «Кампо Волантин», в 10 минутах ходьбы от мэрии. Наш сын был зачат в Бильбао, и всю мою беременность мы прожили там. Я назвала его Икер, потому что это имя казалось мне очень современным. Очень сильным. Мне сказали, что оно значит «Приход». А однажды я прочитала, что оно также означает «приносящий удачу». Моя свекровь и деверь, которые там жили, перечислили мне все баскские имена: Айтор, Горка, Иньяки, Чема… и оно мне понравилось больше всего, оно прекрасно звучало. К тому же, мне казалось, что оно звучит необычно, это уже потом я поняла, что есть много Икеров. Когда я была в Мадриде и думала о именах, мне нравилось Роберто. Все воспоминания о времени проведенном в Бильбао были прекрасны. Я никогда не забуду наших соседей Аделину и Августина, они были родом из Бургоса и были старше нас. Они очень нам помогли.

«Тем не менее, с самого начала моей беременности я хотела, чтобы ребенок родился и вырос в Мадриде. В Мостолесе у нас был дом, который мы купили до переезда в Бильбао. На самом деле, нам было очень сложно в финансовом плане, потому что нам нужно было платить за аренду одного жилья и выплачивать ипотеку за другое.

«Икер родился в госпитале «Санта Кристина» на улице О’Доннел, там же, где родилась я. Роды прошли естественным путем, он весил четыре килограмма. Все было просто идеально. Мы провели чуть больше месяца в Мадриде, а потом опять вернулись в Бильбао. Хосе Луису пришлось уехать раньше, как только у него закончился отпуск. Там мы прожили еще примерно около года. Я полностью посвятила себя ребенку. Мы каждый день ходили в парк. Я возила его в коляске в центр города, мы жили около университета «Универсидад де Деусто». А на следующее лето мы перебрались в Мадрид навсегда. Первые три месяца мы жили у моих родителей, а в июне переехали в собственный дом в Мостолесе, где Икер и вырос.

«Его всегда было сложно накормить. Он ничего не ел. Он всегда хотел только детские каши, а потом картофель фри. Мне одной известно, как я настрадалась, пытаясь заставить его есть! И зачастую выходила из себя. А у него всегда было пухлое лицо, которое вводило в заблуждение. Врачи мне несколько раз говорили, что у него скоро разовьется анемия, из-за низкого гемоглобина. К примеру, я не могла заставить его есть пасту, макароны до трех лет. Потом, шаг за шагом, он стал питаться более или менее нормально, но его порции были весьма малы: тарелка чечевицы и куриное филе. Мне приходилось его обманывать, обещать, что что-нибудь ему куплю или дам, тогда он немного ел. Он был очень упрям, просто жутко упрям. В то время я называла его Буфио, по имени ослика из одного мультфильма.

«Помню, как в Навалакрусе нам приходилось спускаться в бар «Барто», чтобы его покормить. Мы ставили его рядом с настольным футболом и кормили по ложке в промежутках между каждым голом. Весь процесс занимал час-полтора, мне приходилось разогревать остатки еды. Каждый обед стоил мне 5 песет, столько стоила игра в настольный футбол. После этого я клала картонку в ворота, чтобы шарик в них не залетал, иначе это обошлось бы мне в целое состояние. Я также водила его туда, где были ослики и цыплята, и пока он гонялся за ними и бросался в них камешками, я его кормила.

«Ещё одной уловкой, которую я использовала, чтобы заставить его поесть, была фраза о том, что Арконада, который был его кумиром, ел очень много сардин и рыбы. Я говорила ему: «Сегодня я разговаривала с мамой Арконады, и она сказала мне, что он съел все сардины, которые она ему дала». Икер бунтовал. Он говорил мне, что я вру, что я лгунья. Он не был глупым, но между делом я заставляла его есть. Я была очень изобретательна. Помню, как он мне не верил, а я говорила, что сейчас позвоню маме Арконады по телефону, и она сама ему все скажет. Во время чемпионата мира в Южной Африке я встретила сына Арконады и рассказала ему эту историю, он умирал со смеху.

«Когда Икер подрос, то не так усложнял мне жизнь едой. Он с радостью ел картошку фри и яичницу. И яблоки, он целыми днями ел яблоки. Он и сейчас их ест. Он съедает одно и сразу же тянется за другим. Я даже видела, как он жует яблоки на сборах по телевизору. Я прозвала его «яблочным мальчиком».

«А ещё он плохо спал. Когда ему было три месяца, мы решили забирать его на ночь в свою кровать, потому что бессонные ночи были невыносимы. Он спал с нами до двух лет. Мы не накрывались одеялами, чтобы он не задохнулся, когда спал между нами. Когда ему исполнилось два года, мы перекладывали его в кроватку, но каждый раз он просыпался, понимал, где находится, устраивал сцену. Он ненавидел кроватку. Однажды, когда ему было шесть месяцев, он баловался и выпал из нее. Я понятия не имею, как он это сделал. Он хотел выбраться из нее, вставал и начинал раскачиваться. Сейчас он проделывает то же самое на воротах. Ловкость его ног впечатляла, он мог закидывать их за голову.

«У него были врождённые сила и ловкость. Его отец и я старались удержать его руками, но он выскальзывал. Мы не понимали, как он это делает. Поэтому меня ничуть не удивляет, как он прыгает в воротах. Он очень рано начал ходить, где-то в восемь с половиной месяцев. Его никто не учил, он сам научился. Он держался за стены и ходил из стороны в сторону маленькими шажками. Я целыми днями бегала за ним. Стоило мне отвернуться, и я уже не могла найти его там, где оставила сидящим на полу.

Его первая форма была формой «Атлетика Бильбао», красно-белая майка и черные шорты. Ее подарили моя сестра Тереса и её муж Феликс. Следующая форма была вратарской, ему было года три. Светло голубая футболка и черные шорты. Я всегда думала, что это была форма «Реал Мадрида», но мой муж сказал, что эти цвета предпочитал Арконада. Она была с длинными рукавами, без имени на спине. Каждый раз, когда Икер шёл в парк играть, он надевал футбольную майку. Он не хотел надевать ничего другого. Так как он был крупным ребенком, то она была ему как раз. Он уже был широкоплеч, хоть и не очень высокий. Когда он уже каждый день ходил в «Сьюдад Депортива», то постоянно возвращался в грязных бутсах, я помню, как сушила их в духовке, замотав в фольгу, чтобы он мог их надеть на следующий день.

Тогда я понятия не имела о футболе. Можно даже сказать, что я практически ненавидела его. Часто мне казалось, что его отец меня обманывает. Каждый раз он уходил с ребенком, но я никогда не видела сына по телевизору. Я думала, что все, кто играет в футбол, должны показывать по телевизору. Я думала, что он меня обманывает. Помню, когда он сказал мне о том, что Икер впервые примет участие в соревновании за пределами Мадрида, в Мёдоне, ему тогда было 10 лет, я спросила: «Как это наш сын поедет играть во Францию?» Я не поверила этому. Теперь я слежу за всеми матчами, и это мне нравится. Не то, чтобы я в нем особо разбираюсь, но да, мне очень нравится.