Обычная ферма. Играет джаз. От жары задыхается штат Канзас. На одну из двух небольших террас выходит женщина лет шестидесяти пяти.
Простое платье. Как будто бязь. С крыльца потихоньку сметает грязь. В такт музыке, не торопясь, копается в памяти -

" Ах, милый, любимый, дорогой сынок, ты стольким людям уже помог, но до сих пор ещё одинок в своём величии.
Да и где взять ту, что тебе под стать? Это всё наносное, и я как мать, должна полностью оправдать твоё вынужденное безбрачие".

У горизонта клубится пыль - "Что там?.. едет автомобиль…
Ему до меня почти десять миль. Но водителю до меня дела нет".
Постояв недолго, уходит в дом, Берёт с полки затёртый с годами том, и проглатывает горький ком обиды на спасаемый сыном свет.

Она спит. Просыпается от едва' различимого шороха. Голова тяжела, и почти мертва её комната.
По дороге на кухню, чтоб выпить чай - в ромашке с мёдом растопить печаль, натыкается невзначай на письмо из города.

" Как? Откуда оно взялось?" Открывает. Мгновенно уходит злость, как засевшая в горле кость - долгожданный почерк.
По порядку всё - и про дом, про быт, и про то как успех этот был добыт. Дневной стон одиночества уже забыт - "Милый мой сыночек".

Только что это там, на втором листе? Будто рана плетётся в его хвосте - "Я как будто бы на кресте. А на сердце трещина.
Мама! Мааааааама! Болит. БОЛИИИТ! Какой, к лешему, криптонит, когда пульс со скоростью трёх болид? Это супер-женщина!
Я не тот что прежде - скала, гранит. Её речь, глаза, тело - всё манит. Я пред ней - обездвиженный инвалид. А она подсвечена.
Если некогда ваш всемогущий Бог создал Еву Адаму из его ребра, чтоб создать мою Он сегодня смог - у меня взял всё - ровно двадцать два".

Улыбнулась Марта сквозь дымку слёз и пошла на кухню нарезать морковь. "Ах, несчастный мой, дитя дальних звёзд! К тебе просто-напросто пришла любовь".