безысходность заглатывает меня, как проститутка обвисшие яйца.
и глотает. и глотает.
некрасивое сравнение, зато правдивое.
хватит говорить про "всё будет хорошо."
тебе страшно за плохие дороги.
за пьяных водителей.
за цены на бензин.
а мне всё равно, что вместо признаний,
я пью водку. молча, с другим,
а ты спишь.
и когда я встаю, чтобы начать новый день,
ты ложишься в кровать.
мои пальцы слипаются от еловой смолы. за 4 дня я всё ещё мечусь между городами,
всё ещё не определилась, где взгляд должен быть виноватее, где голос должен быть более извиняющимся.
если есть всё то, о чём я так много думаю/так мало говорю,
значит есть я.
есть ты.
К. -
зрачки небесные с поддержанным хрусталиком.
жить без тебя возможно, но не более недели.
а точнее пяти дней.
ощущение потерянности - единственное, что я могу вспомнить.
может, я хочу рассказать тебе всё:
как мне тяжело просыпаться в этом льде.
постоянном.
с тобой сердце бьется, будто бы вот-вот выпрыгнет из груди. сейчас. сию же секунду, захлебываюсь счастьем и радостью. светятся глаза. на лице улыбка до ушей. дикая. раскалывающая людей, счастье, боль.
в итоге задыхаюсь и не могу сказать ни слова.
униженные и оскорблёные -
как у Достоевского.
взаймы -
как у Ремарка.
градусы по Фаренгейту -
как у Бредбери.
дым табачный воздух выел -
как у Маяковского, в той самой квартире, где Лиличка и Йося трахаются, а за дверью ОН на кухне плачет/просится/скребётся.
как у Йешуа -
у Булкагова.
когда ты уходил утром, после - душ выполаскал душу.
вымыл из пустых улиц.
и п.у.с.т.о.т.а.
как легко написать это слово, эти семь букв.
как тяжело осознать