Шумный город. Городские ворота. Пыль от проезжающих телег. Гул толпы и звон монет, - дань с проезжающих товаров. Солнце палит так, что, кажется, зажариваешься как хороший кусок мяса в общем котле. А что вокруг? Все эти люди, проходят мимо, смотря с презрением, некоторые плюют тихо шепча «предатель», «грешник», «променял народ на власть и легкие деньги», «предал своих, чтобы служить кесарю». И все, что остается – быть озлобленным на весь этот народ, город, власти, на весь мир, просто собрать всю свою волю в кулак и гордо поднимать глаза на этих бродяг, которые возомнили себя не бог весть кем. И чтобы не сломаться, нужно быть жестоким, гадким, взымать больше, чем нужно, ненавидя себя и все, что происходит вокруг.
Толпа собирается около дома. Всё ходят от нечего делать за этим ненормальным, который появился будто из неоткуда, говорят, что даже творит чудеса. О, четверо чудиков несут какого то калеку на постели, да разве же пройдут через такое скопище людей. Ну вот так и есть, не прошли. Все лезут в этот дом, как будто там медом намазано, чтобы слушать этого безумного. Но что это?! Они лезут на крышу, вот дурачье. А может настоящие друзья, раз заботятся о таком безнадежном. Нет, все таки глупые люди, зачем то разбирают крышу. И снова звон монет и пыль от колес телег отвлекает внимание. Крики, чтобы поторапливались и не задерживали всех. И снов плевки и тихие шептания. Как же хочется послать все к черту, всю эту работу, людей, город и уехать куда-нибудь, где никто не будет знать, кто ты есть, где не будет больше этих презрительных взглядов, плевков и шептаний. Снова взор падает на тех ненормальных, вот они уже поднимают калеку на крышу на веревках. Вот бы попасть туда и посмотреть, что будет. Вроде бы пока нет никого, может пробежаться и посмотреть, что там творится. Людей столько, что яблоку негде упасть, приходится пропихиваться сквозь толпу. Через плечи людей видно, как опускается постель с калекой, прямо перед человеком в белой одежде. Он улыбается и что то говорит, что вызывает возмущение среди религиозных деятелей. Судя по их потухшим лицам, он явно поставил их на место. И правильно, а то ходят строят из себя не понятно что. Будто знают больше всех, и такие все праведные, что аж тошно. Шум толпы заглушает мысли. Да что же случилось то? Толпа расступается, ликуя и говоря «Барух а Шем» (слава Богу). И…что это? Калека? Но как? Как такое может быть? Ведь он даже не двигался, когда эти четверо несли его на постели? Они идут рядом, воздевая руки к небу, улыбаясь и плача, обнимают «калеку». Толпа идет следом за друзьями, постепенно редея. Выходят религиозные «вожди», что то бурно обсуждая, жестикулируя и кажется проклиная того, кто только что на их глаза совершил чудо. Какая то неземная радость вдруг касается сердца, чувство сопричастности с теми, чьей частью уже так давно не являешься, но тут же радость бесследно тает. Снова вдали показываются телеги и мулы нагруженные всевозможными товарами. Снова пыльные ворота и палящее солнце. Глаза обращаются к дому, в котором только что, безнадежный получил свою надежду на будущее. Получил свое чудо. А что остается тебе? Звон монет? Вонючие тупые стражники, которые в случае чего, вытрясут из бедняг, которые не могут оплатить налог, не только деньги, но если не остановить, и душу? Презрительные взгляды толпы и шепот за спиной? К тебе даже не подойдут, чтобы заговорить с тобой, не говоря уже о том, чтобы иметь друзей, вот таких, которые ради тебя и крышу разберут. Из «чудесного» дома выходит человек в белом, в окружении двенадцати учеников, с горящими глазами и что то бурно обсуждающими друг с другом. А он смотрит куда то. Куда? Неужели сюда? Проходит сквозь шумных учеников и направляется к воротам. Снова звон монет заставляет оторвать взгляд от незнакомца, который наделал столько шума среди народа за последнее время. Получаешь деньги с очередных торговцев, спешащих в город до заката солнца, чтобы успеть все распродать. И вновь поднимаешь глаза в сторону дома, но вместо далекой белой фигуры видишь цельнотканый хитон прямо перед собой. Поднимаешь глаза и видишь, на тебя смотрят веселые, добрые и какие то обнадеживающие глаза.
- Приветствую, друг.
- Ты это мне? – друг, он назвал меня другом, безумец, я же предатель, сродни убийце для этого народа.
- Жарко сегодня. И работы похоже много. – говорит так непринужденно, а его глаза по прежнему продолжают улыбаться, он присаживается рядом, неотрывно смотря прямо в лицо.
- Все спешат перед субботой.
Он продолжает молча смотреть, улыбаясь уголками губ. Почему? Почему в его глазах так много любви и понимания? Где пренебрежение? Где отвращение? Плевки? Осуждение? Почему так больно смотреть в эти глаза? Они будто пронизывают всю внутренность. Больно. Лучше бы ненавидел, это куда привычней такого понимания и проницательности. Но в то же время, приходит какое то облегчение, будто, кто то невидимой рукой разрывает цепи, которые сковывали все внутри, уже столько лет. Он оглядывает стол, стражников, торговцев едущих вдали, своих учеников, стоящих в стороне, с пренебрежением наблюдающих за ним и перешептывающихся друг с другом. Явно говорят обо мне. Снова переводит глаза и говорит:
- Следуй за мной.
- Что?
Зачем я ему? Может мне послышалось. Либо же он сошел с ума.
- Следуй за мной. Оставь все и иди за мной. У нас будет обед у тебя дома.
У меня? Мытая, грешника и предателя в глазах народа, будет обедать учитель? Но именно в этот момент словно оковы сорвались с души и теперь ты свободен. Свободен от ярма, свободен от всего, что до этого казалось важным. Свободен от ненависти, стыда, страха. Только легкость, радость и невероятный покой наполняют сердце.
Этими людьми были Иисус и Левий (Матфей). Мытарь, тот, кого народ призирал, считал предателем и отступником, стал апостолом церкви. Люди всегда видят лишь оболочку, лишь то, что ты хочешь показать им, твою маску. Со временем маска настолько прирастает к твоему лицу, что теряются границы, где же настоящий ты. И кажется ты сам уже не можешь найти себя. Ты потерян. Раздавлен. Растоптан, но… Только Бог, видит, какой ты там, под этой маской. Только Он видит, на что ты реально способен. Только Он, может помочь найти себя. Только Он может сделать будущее самого обычного, неприглядного на взгляд людей, человека – великим.