ты узнаешь его в момент -
боковое зрение выделит, выдернет из толпы.
ты процедишь сквозь зубы:
тебе-то уже не пристало считать столбы,
и пускай другие себе разбивают лбы -
хватит всех этих тонких эльфов, наследных принцев,
хватит этих холодных рук, голубых кровей, -
эй, расслабься, сиди спокойно, дыши ровней;
он красив настолько, что лучше глазам не верь,
он красив настолько,
что хочется отодвинуться.

но потом себе скажешь:
я ведь душу не продаю,
ничего не теряю, была не была, твою
же налево, - ведь жизнь короткая, он - так юн,
взгляд такой голубой и чистый,
пряди светлые, не запястья - речной тростник;
сразу видно - не нюхал пороху, в переулке не знал резни
и любовью большой не бит.
что случится со мной? вот с ним
может всё случиться.

и тогда ты спокойно бросишь весь арсенал -
что умеешь, и чем владеешь, и в чём сильна, -
всё на то, чтобы рухнула мраморная стена
и сдалась охрана.
там, куда он идёт, будешь ты - ненавязчива, весела
и случайна;
начнёшь для него писать, не вставая часами из-за стола;
он тебя позовёт куда-то -
ты скажешь: моя взяла,
всё идёт по плану.

ты расспросишь о нём знакомых, насколько позволит такт,
с осторожностью, достойной применения на других фронтах -
например, в разведке.
бить тяжёлыми ядрами малых птах
не пристало, - но ты не станешь жалеть обоймы.
но, когда на входе в удушливый кинозал
он положит ладони на плечи и заглянет тебе в глаза, -
ты почувствуешь, как в позвоночник втыкает молнию
неведомая гроза
и поймёшь, кто из вас был пойман.