слушай, слушай, это же глупо – вот так надраться, чтоб всё посметь.
с вечера в сердце мерцает золото, утром в башке звенит только медь.
если вечно с изнанки ноет, а с лицевой ещё можно терпеть -
это не жизнь, Тэйми, это такая смерть.

просто однажды от нас уезжают, уходят, и с кем-то живут далеко
самые наши любимые –
падают в прошлое, как в молоко.
и больше оттуда ни звука, ни строчки, ни слова - вообще, ничего!
ты живёшь потом, а в тебе дыра – величиной с тебя самого.
иногда ты в неё смотришь и думаешь: ого!..

слушай, Тэйми, ведь мы потому так легко проживаем друг друга насквозь,
что ныряем потом в эти дыры, и думаем: ладно, опять не срослось.
не срослось, понимаешь…
а в сущности, что там срастётся, что?
если мы изнутри простреляны в три обоймы, как решето.

небеса нависают над нами, как анестезиологи, как врачи,
хочешь – плачь или пой, или смейся,
хочешь - стиснув зубы, молчи.
нас сошьют патефонными иглами, в нас проденут такие лучи,
что за этой тонкой материей мир подмены не различит.

ампутация прошлого, Тэйми, ампутация и - культя…
знаешь, что самое странное?.. Что нас и таких хотят.
золотые, бесценные люди к нам приходят, стучатся, звонят.
к нам бредут, как по минному полю, тянут руки сквозь наши печали
к нам - холодным, пустынным, выжженным…

ну давай мы с тобой выживем!
нас почти уже залатали.

(с) Елена Касьян